Царствование Филиппа

Подчинение Греции

Филипп вошел в Грецию не как завоеватель, но по приглашению самих греков, чтобы наказать жителей Амфиссы в центральной Греции за самовольный захват священных земель. Однако после разорения Амфисс царь не спешил удаляться из Греции. Он захватил ряд городов, откуда мог легко угрожать основным греческим государствам. Благодаря энергичным усилиям , давнего противника Филиппа, а теперь еще и одного из руководителей Афин, образовалась антимакедонская коалиция между целым рядом городов; стараниями Демосфена к союзу был привлечен сильнейший из них - Фивы, до сих пор бывшие в союзе с Филиппом. Давняя вражда Афин и Фив уступила место чувству опасности от возросшего могущества Македонии. Соединенные силы этих государств пытались выдавить македонцев из Греции, но безуспешно. В призошло решающее , положившее конец блеску и величию древней Эллады.

Разгромленные греки бежали с поля боя. Беспокойство, едва не переросшее в панику, овладело Афинами. Чтобы пресечь стремления к бегству, народное собрание приняло постановление, согласно которому такого рода поступки считались государственной изменой и наказывались смертью. Жители принялись энергично укреплять стены города, накапливать продовольствие, все мужское население призвано к военной службе, рабам обещана свобода. Однако Филипп не пошел в Аттику, памятуя о неудачной осаде Византия и флоте Афин в 360 триер. Сурово распорядившись с Фивами, он предложил Афинам относительно мягкие условия мира. Вынужденный мир был принят, хотя о настроении афинян говорят слова Ликурга про павших на херонейских полях: «Ведь когда они расстались с жизнью, была порабощена и Эллада, а вместе с их телами была погребена и свобода остальных эллинов »

Смерть Филиппа

«Филипп определил условия мира для всей Греции сообразно с заслугами отдельных государств и образовал из всех их общий совет, как бы единый сенат. Одни только лакедемоняне отнеслись с презрением и к царю, и к его установлениям, считая не миром, а рабством тот мир, о котором не сами государства договорились, а который дарован победителем. Затем определена была численность вспомогательных отрядов, которые должны были выставить отдельные государства либо в помощь царю в случае нападения на него, либо для использования их под его командой в случае, если он сам объявит войну кому-нибудь. И не было сомнения, что эти приготовления направлены против персидского государства… В начале весны он послал вперед в Азию, подвластную персам, трех полководцев: Пармениона, Аминту и Аттала… »

Однако на пути этих планов встал острый семейный кризис, вызванный человеческими страстями царя. Именно, в он неожиданно женится на молодой , вознесшее к власти группировку ее родственников во главе с дядей . Результатом был отъезд оскорбленной Олимпиады в к своему брату, царю Александру Молосскому, и отъезд сына Филиппа сначала вслед за матерью, а затем к . В конце концов Филипп добился компромисса, результатом которого было возвращение Александра. Обиду эпирского царя за сестру Филипп сгладил выдачей за него своей дочери .

Весной Филипп выслал в Азию 10-тысячный передовой отряд под командованием и и собирался выступить в поход лично по окончании свадебных торжеств. Однако во время этих торжеств он был убит своим телохранителем

Просмотров: 487

Начав править как опекун Аминты , малолетнего сына Пердикки III , Филипп вскоре завоевал доверие войска и, отодвинув наследника, стал в 23 года царём Македонии в трудный для страны момент. Иллирийцы, пеоны, различные претенденты на престол Македонии – шансов удержать власть у Филиппа не было никаких.

Филипп II укрепил Македонское государство, создал и закалил в боях самую сильную армию, объединил вокруг себя греческий античный мир, но вошёл в историю больше как отец Александра III Великого . Его сыну оставалось лишь правильно воспользоваться его достижениями для создания своей необъятной империи. Что Александр III блестяще выполнил и по праву считается величайшим из полководцев. Однако Филипп II не менее значительная фигура в мировой истории.

Филипп оставил о себе противоречивые суждения современников. У одних он вызывал ненависть как душитель свободы, другие видели в нём мессию, посланного объединить раздробленную Элладу. Коварный и великодушный одновременно. Одерживал победы, но и терпел поражения. Приглашал философов ко двору, а сам предавался беспробудному пьянству. Имел много детей, но никто из них не умер по возрасту.

Филипп II Македонский

382 г. до н. э. - октябрь 336 г. до н. э.

др. -греч. Φίλιππος Β΄ της Μακεδονίας, лат. Philip II

22-й (25-й) царь Древней Македонии
359 г. до н. э. – октябрь 336 г. до н. э.
Предшественник	Аминта IV Македонский
Преемник	Александр III Великий
Место рождения	Пелла, Древняя Македония
Место смерти	Эги, Древняя Македония
Вероисповедание	древнегреческая религия
Место погребения	гробница, близ деревни Вергина
Отец	Аминта III Македонский
Мать	Эвридика II Дикая
Род	Аргеады
Жена	1. Аудата
Дочь	Кинана
Жена	2. Фила I
Жена	Мария Бенедетта
Жена	3. Филлина
Сын	Филипп III Арридей
Жена	4. Олимпиада I
Дети	Александр III Великий
	Клеопатра IV
Жена	5. Никесиполида
Дочь	Фессалоника I
Жена	6. Меда Эдесская
Жена	7. Клеопатра III
Дети	Европа
	Каран

Македония в начале правления Филиппа и Македония, оставленная Александру III Великому

Доспехи Филиппа II: железные, украшенные золотом. Шесть колец, укрепленных в пастях львов, служили для крепления деталей снаряжения

Гробница Филиппа II

Филипп II родился в 382 до н. э. в городе Пелла, столице древней Македонии. Отцом его был царь , мать Эвридика происходила из знатного рода Линкестидов , правивших долгое время независимо на северо-западе Македонии. После смерти Македония медленно распадалась под натиском фракийских и иллирийских соседей, греки также не упускали случая прибрать к рукам слабеющее царство.

В начале своего царствования македонский царь , старший брат Филиппа , откупился от войны с иллирийцами, договорившись с ними о размене и выкупе и дав им в заложники Филиппа . Спустя год установил дружеские отношения и мир с фиванцами (в 369 г. до н. э.), отдав им в заложники Филиппа . Фиванский полководец увел тогда Филиппа , а с ним еще тридцать мальчиков из самых знатных семей в Фивы, чтобы показать грекам, как далеко простирается влияние фиванцев благодаря славе об их могуществе и вере в их справедливость. Филипп десять лет прожил в Фивах и на этом основании считался ревностным последователем . Возможно, что Филипп и в самом деле кое-чему научился, видя его неутомимость в делах войны и командования (что было лишь малой частью достоинств этого полководца и политического деятеля), но ни его воздержанностью, ни справедливостью, ни великодушием, ни милосердием, - качествами, в которых он был подлинно велик - Филипп и от природы не обладал, и подражать не пытался. Пока Филипп жил в Фивах, его старшие братья сменяли друг друга на престоле. За годы жизни в Фивах Филипп ознакомился с устройством общественной жизни Древней Греции, усвоил основы военной стратегии и приобщился к великим достижениям эллинской культуры.

Филипп , несмотря на годы, проведенные в Фивах в юности, никак не походил на просвещенного государя, а был нравами и образом жизни схож с варварскими царями соседней Фракии. Феопомп , лично наблюдавший жизнь македонского двора при Филиппе , оставил такой отзыв:

«Если и был кто-нибудь во всей Греции или среди варваров, чей характер отличался бесстыдством, он неизбежно был привлечен ко двору царя Филиппа в Македонии и получил титул «товарища царя». Ибо в обычае Филиппа было славить и продвигать тех, кто прожигал свои жизни в пьянстве и азартных играх… Некоторые из них, будучи мужчинами, даже чисто брили свои тела; и даже бородатые мужи не уклонялись от взаимной скверны. Они брали с собой по два или три раба для похоти, в то же время предавая себя для той же постыдной службы, так что справедливо бы их называть не солдатами, но проститутками.»

Афиней повторяет эту цитату Феопомпа и добавляет, что хотя число сотоварищей не превышало 800, но владели они большей землей, чем любые 10 тысяч богатых греков.

Пьянство при дворе Филиппа поражало греков. Сам он часто пьяным отправлялся в битву, принимал афинских послов. Буйные пиршества царей были характерны для эпохи разложения родоплеменных отношений, и утонченные греки, сурово порицавшие пьянство и разврат, также проводили время в пирах и войнах в свою героическую эпоху, дошедшую до нас в сказаниях Гомера . Полибий приводит надпись на саркофаге Филиппа : «Он ценил радости жизни».

Филипп любил веселое застолье с неумеренным потреблением неразбавленного вина, ценил шутки сотрапезников и за остроумие приближал не только македонцев, но и греков. Также ценил он образованность, для обучения и воспитания , наследника трона, пригласил Аристотеля . Юстин отмечал ораторское искусство Филиппа :

«В беседах был и льстив, и коварен, на словах обещал больше, чем выполнял… Как оратор он был красноречиво изобретателен и остроумен; изощренность его речи сочеталась с легкостью и сама эта легкость была изощренной.»

Друзей уважал и щедро вознаграждал, к врагам относился снисходительно. Не был жесток с побежденными, легко отпускал пленных и даровал свободу рабам. В быту и общении был прост и доступен, хотя и тщеславен. Как пишет Юстин , Филипп хотел, чтобы подданные его любили и старался судить по справедливости.

Афиней на основании биографии Филиппа , написанной Сатиром в III в. до н. э., пишет:

«Филипп всегда брал новую жену на каждой из его войн. В Иллирии он взял Аудату и имел от нее дочь Кинану . Он женился также на Филе , сестре Дерды и Махата . Желая выставить притязания на Фессалию, он прижил детей от фессалийских женщин, одна из них Никесиполида из Фер, которая родила ему Фессалонику , другая была Филинна из Лариссы, от которой он заимел Арридея . Дальше, он приобрел царство молоссов [Эпир], женившись на Олимпиаде , от которой имел и Клеопатру . Когда он подчинял Фракию, там к нему перешел фракийский царь Кофелай , отдавший ему дочь Меду и большое приданое. Женившись на ней, он, таким образом, привел домой вторую жену после Олимпиады . После всех этих женщин он женился на Клеопатре , в которую влюбился, племяннице Аттала . Клеопатра родила Филиппу дочь Европу .»

Судьба детей Филиппа сложилась трагично. стал македонским царем под именем и умер от болезни в 33 года. После него номинально царствовал слабоумный Арридей под именем Филиппа Арридея , пока не был убит по приказу мачехи Олимпиады . Она же убила Европу , дочь Филиппа от Клеопатры Македонской , вскоре после её рождения. Кинана погибла в войне диадохов, Клеопатра , побыв царицей Эпира, была убита по приказу диадоха Антигона . Фессалоника вышла замуж за Кассандра и продолжила царскую династию, но была убита собственным сыном. Каран был убит как нежелательный претендент на трон.

В 359 г. до н. э. вторгшиеся иллирийцы захватили часть Македонии и разгромили македонское войско, убив царя , брата Филиппа , и ещё 4 тысячи македонцев. Сын , был возведён на трон, но в силу малолетства опекуном над ним стал Филипп . Начав править как опекун, Филипп вскоре завоевал доверие войска и, отодвинув наследника, стал в 23 года царём Македонии в трудный для страны момент.

Македония находилась в то время в крайне затруднительном положении. В последней войне пало 4000 македонцев. Оставшиеся в живых трепетали перед иллирийцами и не хотели воевать. В то же время пеоны пошли войной на страну и опустошили ее. В довершение всех бед родственник Филиппа Павсаний выставил свои претензии на престол и собирался с помощью фракийцев овладеть Македонией. Еще одним претендентом на царствование был Аргей . Он нашел поддержку у афинян, которые согласились послать с ним 3000 гоплитов и флот.

Приняв власть, Филипп стал энергично укреплять армию. Он ввел в употребление новый вид построения, получивший название македонской фаланги, а потом путем упорных тренировок и беспрерывных учений привил македонцам умение держаться в сомкнутом строю. Пастухов и охотников он превратил в первоклассных воинов. Кроме того, подарками и лаской он сумел внушить к себе любовь и доверие.

Демонстрируя незаурядный дипломатический талант, Филипп быстро разобрался с врагами. Он подкупил фракийского царя и убедил его казнить Павсания , одного из претендентов на престол. Затем разгромил другого претендента, Аргея , пользовавшегося поддержкой Афин. Филипп понимал, что афиняне начали с ним войну лишь потому, что мечтали удержать Амфиполь. После победы он отправил посольство в Афины, объявив, что не имеет претензий на Амфиполь, и заключил с афинянами мир. Таким образом, Филипп избавил Македонию от внутренних смут.

Укрепившись и усилившись, он вскоре овладел и Амфиполем, сумел установить контроль над золотыми рудниками и начать чеканку золотой монеты. Создав благодаря этим средствам крупную постоянную армию, основой которой стала знаменитая македонская фаланга, Филипп вместе с тем начал строить флот, одним из первых широко использовал осадные и метательные машины, а также умело прибегал к подкупу (известно его выражение: «Осел, нагруженный золотом, возьмёт любую крепость»).

Это дало Филиппу большие преимущества: соседями его в то время были с одной стороны неорганизованные варварские племена, с другой, находящийся в глубоком кризисе греческий полисный мир, а также Персидская империя Ахеменидов, в то время уже находившаяся в процессе распада.

В 359 г. до н. э. Филипп отправился в поход против пеонийцев. Пеонийцы были разбиты и признали зависимость от Македонии.

В 358 г. до н. э. Филипп отправился в поход против иллирийцев с армией в 11 тысяч воинов. Иллирийцы выставили примерно равные силы. В упорном бою пал вождь Бардил и 7 тысяч его соплеменников. После поражения иллирийцы уступили ранее захваченные земли Верхней Македонии.

В 357 г. до н. э. войско Филиппа осадило Амфиполь и подвело под стены тараны и стало производить непрестанные приступы. Когда таранами разрушили часть стены, македонцы ворвались в город и овладели этим крупным торговым центром на фракийском побережье. Из Амфиполя Филипп повел войско в Халкидику и с ходу взял Пидну. Находившийся здесь афинский гарнизон он отпустил в Афины. После этого, желая привлечь на свою сторону Олинф, он подарил ему Пидну.

В этом году Филипп взял себе в жены Олимпиаду , дочь , царя молоссов. Устроил этот брак опекун девушки, ее дядя и двоюродный брат по отцу, царь молоссов , женатый на сестре Олимпиады - Троаде . Рождённая с именем Поликсена , она в девичестве носила имя Миртала , а после свадьбы Филипп дал ей имя Олимпиада , в честь спортивного состязания; в конце жизни она снова сменила имя на Стратонику .

Плутарх сообщает, что Филипп был посвящен в самофракийские таинства одновременно с Олимпиадой , когда он сам еще был отроком, а она девочкой, потерявшей своих родителей. Филипп влюбился в нее и сочетался с ней браком, добившись согласия . Для это было причиной его падения и всех его несчастий. рассчитывал, что благодаря свойству с Филиппом он увеличит свое государство, но этим самым Филиппом он был лишен своего собственного царства и состарился в изгнании.

В 356 г. до н. э. после осады был занят г. Потидея на Халкидикском полуострове и передан г. Олинфу, жители были проданы в рабство. Отвоевана у фракийского династа Кетрипора область Кренид, где основана крепость Филиппы. Филипп овладел золотыми рудниками Пангея и так поставил дело, что имел от них ежегодный доход в 1000 талантов. Обретя большие богатства, Филипп начал чеканить золотую монету, и с этого времени Македония стала пользоваться такой славой и влиянием, каких прежде никогда не имела. Золотые рудники горы Пангей в захваченной области позволили Филиппу увеличить армию.

Затем Филипп , призванный Алевадами , вторгся в Фессалию, сверг ферских тиранов и и вернул фессалийцам их вольность. С этого времени он всегда имел в фессалийцах надежных союзников.

В июле 356 г. до н. э. обиженный Кетрипор заключил против Македонии союз с пеонийским династом Липеем и иллирийским - Грабом . Союзников поддержали Афины. Филипп II одержал над ними победу во Фракии, в то время как его полководец Парменион победил иллирийцев и пеонов.

В 355 г. до н. э. Филипп захватил греческие полисы Абдера и Маронея на фракийском побережье Эгейского моря.

В 354 г. до н. э. после осады сдался греческий полис Мефона. При осаде стрела, выпущенная Астером , повредила правый глаз Филиппу . Все жители были выселены, город срыт, а Астер распят.

Утвердив свою власть на Македонском побережье, Филипп в 353 г. до н. э. впервые вмешался в греческие дела, выступив на стороне дельфийской коалиции (главными членами которой были фиванцы и фессалийцы) против «святотатцев» фокидян и поддерживавших их афинян в «Священной войне». Результатом было подчинение Фессалии, вступление в Дельфийскую амфиктионию и приобретение фактически роли арбитра в греческих делах. Это подготовило почву для будущего покорения Греции.

В 353 - 352 гг. до н. э. Филипп принял участие в Священной войне на стороне Дельфийской амфиктионии. По просьбе фессалийцев, ввязался в Священную войну, охватившую к этому времени всю Элладу. В чрезвычайно жестоком сражении с фокейским полководцем Ономархом македонцы одержали победу (во многом благодаря фессалийской коннице). 6000 фокейцев полегло на поле боя, а еще 4000 было взято в плен. Ономарха Филипп велел повесить, а всех пленных утопить в море как святотатцев.

В 352 - 351 гг. до н. э. состоялся поход во Фракию. В результате фракийцы уступили спорные территории Македонии.

В 350 - 349 гг. до н. э. состоялся успешный поход в Иллирию и против пеонийцев. Опасаясь стремительного роста его могущества, Олинф заключил договор с Афинами. Филипп II немедленно подступил к городу и потребовал расторжения соглашения; началась война. Несмотря на помощь афинского стратега Харидема , халкидяне потерпели поражение.

В 349 - 348 гг. до н. э. был захвачен Олинф и другие города Халкидики. Филипп , желая овладеть Геллеспонтом, занял Торону. Осенью 348 г. Олинф был взят штурмом и разрушен, жители проданы в рабство. Поводом к войне послужило то, что олинфяне из сострадания дали у себя убежище двум братьям Филиппа , рожденным от его мачехи. Филипп , убивший прежде еще одного своего брата, хотел убить и этих двух, поскольку они могли стать претендентами на царскую власть. Разбив олинфян в двух сражениях, Филипп осадил их в городе. Благодаря предательству македонцы ворвались внутрь укреплений, город разграбили, а граждан продали в рабство.

В 347 г. до н. э. беотийцы, вконец разоренные Священной войной, отправили послов к Филиппу за помощью. В следующем году Филипп вступил в Локриду, имея кроме своего еще и большое фессалийское войско. Фокейский полководец Фалек , не ожидая победить Филиппа , заключил с ним мир и со всем войском ушел в Пелопоннес. Фокейцы, лишившись после этого надежды на победу, все сдались Филиппу . Так Филипп без единого сражения окончил войну, продолжавшуюся уже десять лет. В благодарность амфиктионы определили, чтобы Филипп и его потомки отныне имели в совете амфиктионов два голоса. Амфиктиония - союз греческих полисов охранителей храма Аполлона в Дельфах.

Лучшие ораторы Афин Исократ и Эсхин поддерживали Филиппа , считая, что он является той великой личностью, которая возродит древнюю Элладу, если объединит её под своей властью. Ради величия Греции они готовы были распрощаться с независимостью своего города. Исократ утверждал, что гегемония Филиппа будет благом, потому что он и сам является эллином и потомком Геракла . Филипп II щедро одаривал золотом своих сторонников.

В 346 г. до н. э. после похода во Фракию фракийский царь Керсоблепт стал вассалом Македонии. В феврале 346 г. до н. э. Филипп II заключил с Афинами Филократов мир, развязавший ему руки во Фракии. Македоняне опять перешли Гебр и вторглись во владения царя одрисов Керсоблепта . Филипп II взял Мефону, его полководец Антипатр овладел Абдерой и Маронеей. В долине Гебра были основаны македонские военные колонии Филиппополь и Кабила.

В 346 - 344 гг. до н. э. в ходе похода в Среднюю Грецию были разорены фокидские города, население которых насильственно переселили на границы Македонии. В конце 346 г. до н. э. Филипп II закончил войну в Фокиде. Дельфийская амфиктиония избрала его своим главой, а в 344 г. до н. э. он был избран архонтом Фессалии.

В 343 г. до н. э. после похода в Иллирию была взята большая добыча. Затем окончательно была подчинена Фессалии, в очередной раз Филипп поменял там власть.

В 342 г. до н. э. Филипп сверг эпирского царя и возвел на престол , брата своей жены Олимпиады . Некоторые пограничные области Эпира (Орестида, Тимфея и Перребия) были присоединены к Македонии.

В 342 - 341 гг. до н. э. состоялся поход во Фракию, фракийский царь Керсоблепт был низвергнут и наложена дань на племена, установлен контроль над всем фракийским побережьем Эгейского моря. Филипп пошел на Перинф.

В 340 - 339 гг. до н. э. он осадил Перинф и начал ломать стены машинами. Кроме того, македонцы построили башни, которые, возвышаясь над стенами города, помогали им бороться осажденными. Но перинфяне держались мужественно, делали каждый день вылазки и жестоко бились с врагом. Чтобы измотать горожан, Филипп разделил все войско на множество отрядов и одновременно со всех сторон вел штурм города, не прекращая боев ни днем ни ночью. Узнав о тяжелом положении осажденных, персидский царь счел для себя выгодным послать им большое количество продовольствия, денег и наемных солдат. Точно так же большую помощь перинфянам оказывали византийцы. Филипп , оставив часть войска под Перинфом во главе с Антигоном I Одноглазым , с другой половиной приступил к Византию. Осада шла неудачно.

Афиняне (афинские стратеги Диопиф и Аполлодор ), узнав об осаде Византия, снарядили морскую экспедицию и отправили ее на помощь византийцам. Вместе с ними послали свои эскадры хиосцы, родосцы и некоторые другие греки. Зимой 340/339 гг. до н. э. македонский флот в проливах был разбит афинянами. Весной Филипп II отступил, оставив осаду, и вынужден был заключить мир.

Это было ощутимое поражение. Средняя Греция могла ликовать. Филипп решил пока не ворошить это «осиное гнездо», предоставив действовать своим сторонникам, золоту и времени.

В 339 г. до н. э. состоялся поход на скифов к берегам Дуная. В битве пал скифский вождь Атей :

«Двадцать тысяч женщин и детей было взято в плен, было захвачено множество скота; золота и серебра не нашлось совсем. Тогда пришлось поверить тому, что скифы действительно очень бедны. В Македонию послали двадцать тысяч наилучших кобылиц для разведения коней [скифской породы]».

Однако на пути домой воинственные трибаллы атаковали македонцев и отбили все трофеи. «В этом сражении Филипп был ранен в бедро, и притом так, что оружие, пройдя через тело Филиппа , убило его коня.»

Едва оправившись от ран, хотя хромота осталась, неутомимый Филипп быстрым манёвром двинулся в Грецию.

Терпение Филиппа оказалось не напрасным. Греция не могла долго жить в мире. В 338 г. до н. э. началась IV Священная война. На этот раз жители города Амфиссы, поддержанные Афинами, покусились на земли дельфийского храма. Амфиктиония, по предложению сторонника Македонии Эсхина, вспомнив о ревностном защитнике Дельф, обратилась к Филиппу II с просьбой заступиться за оскорбляемое божество. Филипп быстрее ветра примчался в Среднюю Грецию, без усилий наказал Амфиссу и неожиданно для всех и даже для своих друзей фессалийцев завладел городом Элатеей при Кефиссе, который был ключом к Беотии и Аттике. Все это было сделано так скрытно, что афиняне узнали о падении Элатеи не прежде, чем ее жители прибежали в Аттику, неся весть о наступлении македонцев.

На рассвете, когда встревоженные афиняне собрались на собрание, известный оратор и демагог Демосфен предложил отправить послов в Фивы и склонить их к совместной борьбе против захватчиков. Обращаться к другим союзникам уже не было времени. Афиняне согласились и отрядили послом самого Демосфена . Своим красноречием он вскоре склонил беотийцев к союзу, и таким образом два самых могучих греческих государства соединились для совместных действий. Афиняне поставили во главе своего войска Харита и Лисикла , приказав им со всеми силами следовать в Беотию. Все бывшие тогда в Аттике молодые люди с удивительной охотой добровольно пошли на войну.

Благодаря энергичным усилиям Демосфена , давнего противника Филиппа , а теперь ещё и одного из руководителей Афин, образовалась антимакедонская коалиция между целым рядом городов; стараниями Демосфена к союзу был привлечён сильнейший из них - Фивы, до сих пор бывшие в союзе с Филиппом . Давняя вражда Афин и Фив уступила место чувству опасности от возросшего могущества Македонии. Соединённые силы этих государств пытались выдавить македонцев из Греции, но безуспешно.

Оба войска соединились под Херонеями. Филипп сначала надеялся склонить беотийцев на свою сторону и отправил к ним послом Пифона , известного своим красноречием. Однако в народном собрании Пифон был побежден Демосфеном , и беотийцы в этот тяжелый час остались верны Элладе. Понимая, что ему теперь придется иметь дело с самой доблестной армией, какую только могла выставить Эллада, Филипп решил не спешить с началом сражения и дождался подхода следовавших за македонцами вспомогательных отрядов. Всего он имел до 30 000 пехоты и 2000 конницы. Сочтя свои силы достаточными, царь велел начать сражение. , своему сыну, он поручил командование над одним из флангов.

Доспехи Филиппа II: железные, украшенные золотом. Шесть колец, укрепленных в пастях львов, служили для крепления деталей снаряжения.

2 августа 338 г. до н. э. состоялась решающая битва при Херонее, положившая конец блеску и величию древней Эллады. Это сражение, в ходе которого македонский царь Филипп II разгромил объединенную армию греческих городов-государств, произошло в Греции под селением Херонея в Беотии, недалеко от Фив.

«Дождавшись прибытия союзников, Филипп двинулся маршем в Беотию с 30 тысячами пехоты и более 2 тысяч конницы. Обе стороны рвались в бой, но Филипп имел больше солдат и лучших полководцев. На одном фланге он поставил командовать сына и с ним лучших военачальников, а другой фланг возглавил сам, подразделения расставил по месту. У противника один фланг состоял из афинян, другой из беотийцев. Упорное сражение длилось долгое время без перевеса какой-либо стороны, многие погибли и надежда на победу воодушевляла обе стороны. первым прорубился через строй врагов, повергнув многих. Такой же успех сопутствовал его товарищам, так что в сплошном фронте неприятеля зазияли бреши. Пришлось еще нагромоздить горы трупов, прежде чем принудил неприятеля к бегству. Царь со своей стороны вначале затеял рискованное отступление, затем надавил на противника и заставил его побежать. Более тысячи афинян пали в сражении, не менее 2-х тысяч захвачено в плен. Также много погибло беотийцев, и немало их попало в плен.»

На основании скудных свидетельств Диодора и Полиена можно восстановить примерный ход событий. Филипп доверил 18-летнему командовать конницей на левом крыле, сам же руководил фалангой. Зная пылкость афинян в бою, Филипп решил сначала измотать их. Изначальная позиция греков была выгодной, речка прикрывала их фланг с одной стороны, холм прикрывал с другой. По приказу Филиппа фаланга сомкнула ряды и, прикрываясь щитами, стала медленно отступать. Прием этот был отработан еще в боях с фракийцами. Афиняне с криками «Погоним их до сердца Македонии» бросились вперед. Когда атакующее войско расстроило ряды и вышло на равнину, Филипп бросил фалангу в наступление. К этому моменту и конница ворвалась в образовавшиеся бреши между отрядами греков, а у Филиппа появилась возможность окружить противника. Упав духом, большинство греков бежало. Бежал и знаменитый афинский оратор и политик Демосфен , усилиями которого была организована антимакедонская коалиция греческих городов. После победы вне себя от радости Филипп устроил пиршество прямо на поле боя среди неубранных тел.

Разгромленные греки бежали с поля боя. Беспокойство, едва не переросшее в панику, овладело Афинами. Чтобы пресечь стремления к бегству, народное собрание приняло постановление, согласно которому такого рода поступки считались государственной изменой и наказывались смертью. Жители принялись энергично укреплять стены города, накапливать продовольствие, все мужское население призвано к военной службе, рабам обещана свобода. Однако Филипп не пошёл в Аттику, памятуя о неудачной осаде Византия и флоте Афин в 360 триер. Сурово распорядившись с Фивами, он предложил Афинам относительно мягкие условия мира. Вынужденный мир был принят, хотя о настроении афинян говорят слова оратора Ликурга про павших на херонейских полях: «Ведь когда они расстались с жизнью, была порабощена и Эллада, а вместе с их телами была погребена и свобода остальных эллинов».

На месте погибла вся отборная дружина («Священный отряд») из 300 фиванских юношей, презревших бегство. Их стойкости удивлялись враги и сплетничали, что узы братства и воинская доблесть дружины скреплены мужской любовью. На месте битвы скорбящие Фивы воздвигли 5-метровый мраморный монумент, изображающий раненого льва, а Афины приговорили своего полководца Лисикла к смерти.

Юстин продолжает:

«Афинянам, которые выказали особую враждебность по отношению к нему, он без выкупа возвратил пленных, передал тела убитых для погребения и даже предложил им собрать все останки и положить их в гробницы предков… С фивян Филипп , напротив, взял выкуп не только за пленных, но даже за право похоронить павших. Самым видным гражданам он велел отрубить головы, других он отправил в изгнание, а имущество всех их забрал себе.»

Из числа бывших изгнанников-фивян он назначил 300 судьями и правителями государства.

Филипп послал в Афины своего сына для заключения договора о мире и дружбе.

Плутарх приводит анекдот: когда афиняне, отпущенные без выкупа Филиппом , потребовали назад также свои плащи и одеяла, царь не рассердился, а с насмешкой воспринял требование побежденных: «Эти афиняне вообразили, будто проиграли нам партию в кости!»

В 1818 г. обнаружили обломки гигантского льва, воздвигнутого фивянами на месте битвы, там же позже нашли останки 254 воинов, павших за свободу Эллады более 2100 лет тому назад.

Филипп II в Коринфе собрал конгресс греческих государств и зимой 338/ 337 гг. до н. э. был провозглашен гегемоном Эллинского союза, с тем, чтобы начать войну против персов. О дальнейших шагах Филиппа после Херонеи лучше всего передаёт Юстин :

«Филипп определил условия мира для всей Греции сообразно с заслугами отдельных государств и образовал из всех их общий совет, как бы единый сенат. Одни только лакедемоняне отнеслись с презрением и к царю, и к его установлениям, считая не миром, а рабством тот мир, о котором не сами государства договорились, а который дарован победителем. Затем определена была численность вспомогательных отрядов, которые должны были выставить отдельные государства либо в помощь царю в случае нападения на него, либо для использования их под его командой в случае, если он сам объявит войну кому-нибудь. И не было сомнения, что эти приготовления направлены против персидского государства… В начале весны он послал вперед в Азию, подвластную персам, трёх полководцев: Пармениона , Аминту и Аттала …».

Политический строй городов-государств Филипп оставил без изменений, и провозглашённый Священный мир запрещал им вмешиваться в дела друг друга. Более того, для торжества общегреческой идеи и сплочения греков Панэллинский союз объявил войну Иранской державе, назначив Филиппа II стратегом-автократором.

Сама Македония не была членом общегреческого союза, но за царем Македонии и его преемниками было закреплено руководство вооруженными силами конгресса, а также место его председателя, т.е. реальная власть. Под предлогом возмездия за вторжение 150-летней давности конгресс постановил начать против Персидской империи общегреческую войну, и вести ее должен был Филипп .

Спарта, уклонившаяся от участия в союзе, была наказана Филиппом II , который, появившись на Пелопоннесе, отторгнул у нее ряд территорий.

В 337 г. до н. э. Филипп , после того, как развелся с матерью Олимпиадой , заподозрив ее в прелюбодеянии, неожиданно взял себе в жены племянницу Аталла молодую Клеопатру . В результате возносится к власти группировка её родственников во главе с дядей Атталом . Оскорблённая Олимпиада выехала в Эпир к своему брату, царю , а с ней и сын ее сначала вслед за ней, а затем к иллирийцам. Филипп добился компромисса, результатом которого было возвращение . Обиду эпирского царя за сестру Филипп сгладил выдачей за него своей дочери Клеопатры .

Весной 336 г. до н. э. Филипп выслал в Азию 10-тысячный передовой отряд под командованием Пармениона и Аттала и собирался выступить в поход лично по окончании свадебных торжеств в сентябре 336 г. до н. э., когда он выдавал свою дочь Клеопатру замуж за , брата Олимпиады .

Великолепие праздника должно было продемонстрировать всем балканским подданным, македонянам и эллинам, восстановление семейного мира, блеск династии Аргеадов и могущество государства.

На праздник в старинный престольный город Эги прибыли друзья Филиппа и его приближенные, а также посланцы из всех областей Македонии, греческих городов, фракийских и иллирийских племен. Празднества продолжались несколько дней. Свадебный пир проходил торжественно, без споров и разногласий. Выступали эллинские актеры, гости и посланцы произносили речи с пожеланием счастья, дарили золотые венки. На следующее утро ожидали апогея празднества; в нем должен был принять участие народ. После торжественной процессии предполагались игры в театре.

Уже ночью люди устремились к театру, чтобы занять лучшие места. Великолепное шествие двигалось через празднично возбужденную толпу. Шли послы, гости, высшие чины македонской армии. Участники процессии несли изображение 12 богов, а с ними – и статую 13 бога, гордого и могущественного Филиппа. Затем шли придворные, гетайры (среди них, конечно, и Аристотель ); сам Филипп . Их окружала царская стража.

Процессия вошла в театр. Филипп миновал ворота; раздались радостные возгласы. Филипп вышел к гостям, одетый во все белое, словно божество. Охрану свою он намеренно оставил в отдалении, чтобы показать грекам, какое он имеет к ним доверие.

И на вершине успеха, когда приветственные клики звенели в ушах Филиппа , внезапно, непредвиденно он был убит своим телохранителем и любовником македонцем Павсанием , родом из Орестиды.

Однажды Павсаний из Орестиды заметил, что царь стал увлекаться другим Павсанием и он обратился к тому с бранью, обвиняя того в готовности лечь под любого, кто ни пожелает. Затаив обиду, другой Павсаний , заранее предупредив Аттала , своего друга, пожертвовал жизнью, заслонив Филиппа в сражении с Плеврием , царем иллирийцев, и таким образом принял смерть.

Аттал , который входил в ближайшее окружение царя и имел на него влияние, пригласил Павсания на обед. Напоив его, он затем передал его в бессознательном состоянии погонщикам мулов, чтобы те изнасиловали его в пьяном распутстве. После того как Павсаний пришел в себя, он в глубокой ярости от поругания обвинил Аттала перед царем. Царь разделял его гнев из-за варварского поступка, но в то же время не желал наказывать Аттала как из-за их отношений, так и потому, что нуждался в услугах Аттала .

Аттал был дядей новой жены царя, кроме того он командовал передовым войском, посланным в Азию. Филипп постарался развеять гнев Павсания , богато его одаривая и отличая перед прочими телохранителями. Но тот разжигал свою непримиримую ярость и поклялся отомстить своими силами не только виновнику своего унижения, но и тому, кто не приказал отомстить за него.

Следуя своему плану мщения, Павсаний оставил лошадей у городских ворот и появился возле входа в театр с кельтским кинжалом под плащом. Когда Филипп любезно пропустил своих друзей в театр, в то время как стража держалась в отдалении, он поспешил к царю, ударил его кинжалом и, уложив безжизненное тело, побежал к воротам, к оставленным лошадям. Часть телохранителей бросилась к царю, а остальные погнались за убийцей. Павсаний успел бы вскочить на лошадь и мог попытаться сбежать, если бы не споткнулся о виноградный корень. Когда он поднимался, Пердикка и другие подбежали и убили его копьями.

Так умер Филипп , который сделал себя величайшим царем в Европе своего времени.

После выяснения причин убийства многие полагали, что Павсаний был подослан Олимпиадой , да и сам не был, по-видимому, в неведении насчет замышлявшегося убийства, т.к. Олимпиада не менее страдала от того, что ее отвергли, чем Павсаний от своего позора. Считали, что опасался встретить соперника в лице брата, рожденного мачехой. Думали, что и Олимпиада в своем одобрении толкнули Павсания на убийство. Говорили, что в ночь похорон Филиппа Олимпиада возложила венок на голову висевшего на кресте Павсания .

Через несколько дней она сожгла снятый с креста труп убийцы над останками своего мужа и приказала насыпать холм на этом месте. Олимпиада позаботилась и о том, чтобы ежегодно приносить умершему жертвы. Затем Олимпиада принудила Клеопатру , из-за которой Филипп развелся с ней, повеситься, сперва умертвив в объятиях матери ее дочь. Наконец, она посвятила Аполлону меч, которым был заколот царь. Все это она сделала настолько открыто, как будто боялась, что преступление, совершенное ею, будет приписано не ей.

Исследователи обращают внимание и на фигуру , который имел в убийстве и политический, и личный интерес.

Участие в войнах: Союзническая война. Первая Македонская война. Экспансия в Эгейском море. Вторая Македонская война. Сирийская война.
Участие в сражениях: Апелавра. Лада.

(Philip V of Macedon) Македонский царь, сын Деметрия II

Детство и юность Филиппа прошли под опекой отчима — Антигона III. Вместе с государством царевич наследовал и его политику. Добившись значительных успехов в Греции благодаря помощи Арата (главы ахейского союза), Антигон наказал Филиппу неуклонно следовать советам Арата и только через него приобретать знакомства среди ахейцев и вести переговоры с городами. И Арат так крепко прибрал царевича к своим рукам, что тот вернулся домой полным честолюбивого интереса к Греции и симпатии к своему наставнику. После кончины Антигона, этолийцы, презирая легкомысленность ахейцев, которые, привыкнув ждать спасения из чужих рук и прятаться под защиту македонского оружия, предавались бездействию и праздности, начали тревожить Пелопоннес. При Кафиях они разгромили Арата, и тот, как и прежде, поспешил прибегнуть к помощи македонского царя. Филипп стремительно прибыл в Пелопоннес. В Коринфе он нашел явившихся от союзных государств представителей и в совете с ними обсуждал, какие меры следует принять против этолийцев. Единогласно решено было объявить им войну. После этого Филипп возвратился в Македонию и всю зиму энергично собирал там армию.

В 219 г. до н. э. Филипп через Фессалию вступил в Эпир, соединился с эпиротами, захватил Амбракий, переправился через Амбракийский залив и взял приступом этолийские Фойтии. После этого никто не отваживался выступить против македонцев в открытом бою, и Филипп беспрепятственно опустошил всю Этолию. Он уже собирался переправиться в Пелопоннес, чтобы напасть на входивших в этолийский союз элейцев, но явились вестники из Македонии и сообщили, что дарданы стягивают войска и производят значительные военные приготовления для нападения на страну. Филипп незамедлительно вернулся в Македонию. Воспользовавшись этим, этолийцы напали на эпиротов и предали их земли страшному разорению. Сожжено было и знаменитое Додонское святилище. Все думали, что Филипп не начнет уже в этом году войны, но, едва пришла зима, он с небольшой армией через Фессалию, Эвбею, Беотию и Мегариду вошел в Пелопоннес. Ничего не подозревавшие элейцы собрались тем временем вторгнуться в Сикионию, но на перевале Апелавра наткнулись на Филиппа. Множество элейцев было перебито, другие взяты в плен, бегством спаслось не более сотни. Все это казалось пелопоннесцам чудом: в одно и то же время они получили вести о прибытии царя и о его победе.

Филипп же направился в Аркадию, причем много раз испытывал по пути снежные метели и лишения на перевале через Олигирт. Ахейцы во главе с Аратом-младшим дожидались его у Кафий. Соединившись вместе, оба войска подошли к Псофиду. Этот город, господствующий над Элидой, считался неприступным. С трех сторон он был прикрыт бурными реками, а с четвертой — высокой горой. Тем не менее Филипп, понимая, как важно для него обладание этой твердыней, велел готовиться к штурму. Македонцы переправились через реку и с ходу овладели стенами. Защитники бежали в акрополь, но сдались через несколько дней. Филипп передал город ахейцам и пошел на Ласион. Им он тоже овладел с ходу. После этого элейцы не решались уже выходить навстречу, и македонцы беспрепятственно грабили страну. Элида с древности отличалась богатством и многолюдством, так что добыча была очень велика. Между тем сколь грозен был царь с врагами, столь же любезен оставался он с союзниками, так что пользовался доброй славой не у одних только ахейцев, но и у всех пелопоннесцев. В это время ему в равной степени были присущи проницательность, память и радушие. К этому присоединялись царственная наружность и такой же характер, и, что всего важнее, военная доблесть и отвага. Некоторые города элейцев он взял приступом, другие сами открыли перед ним ворота. Так что еще до исхода зимы вся Трифилия признала его власть.

Весной 218 г. до н. э. Филипп , посовещавшись с друзьями, решил распространить войну на море. Не откладывая дела, царь энергично принялся собирать корабли ахейцев и свои в Лехей, а своих фалангистов обучал гребле. Когда флот и сухопутное войско были готовы, Филипп высадился на земле палеян. Все свои усилия на этот раз он сосредоточил на овладении Кефалленией, так как, имея этот остров, он мог господствовать над северо-западными берегами Пелопоннеса, главным образом над областью элейцев, а также над Эпиром, Этолией и Акарнанией. Но поскольку город кефалян был хорошо укреплен и овладеть им сразу не удалось, Филипп решил вновь перенести войну в Этолию и прежде всего взял Фермы. Всю местность он подверг жестокому разорению, не пощадив даже храмы богов. Из Этолии царь на кораблях отправился в Коринф и, высадившись здесь, быстрым маршем пошел на Лаконику. Лакедемоняне, предполагавшие, что македонцы все лето проведут в Этолии, были вне себя от ужаса, ибо события застигли их врасплох. Тем не менее, царь Ликург II приготовился к сражению на холмах вблизи Менелайона. Позиция казалась достаточно неприступной, но Филипп с пелтастами и иллирийцами смело ударил на врага и выбил его с высот. Лакедемоняне укрылись в крепостях и со стен наблюдали за тем, как македонцы разоряют их страну. Так и не выманив их в поле, Филипп отступил в Коринф.

Между тем этолийцы, измученные войной, спешили заключить мир, так как расчеты их не оправдывались ходом событий: они надеялись найти в Филиппе неопытного мальчика, а на самом деле нашли в нем совершеннолетнего мужа, как в замыслах, так и в исполнении их. Но сам Филипп считал, что время для мира еще не пришло. С наступлением зимы царь вернулся в Македонию. Весной 217 г. до н. э. он выступил против дарданцев и взял Билазоры, город весьма удобно расположенный на пути из Дардании в Македонию, так что благодаря этому подвигу он почти окончательно оградил себя от опасностей со стороны дарданцев. Вслед за тем он отправился в Фтиотиду и попытался с ходу взять Мелитеи. Когда попытка не удалась, Филипп направился к Фтиотийским Фивам, также принадлежавшим этолийцам. На этот раз осада проводилась с чрезвычайным упорством. Придвинув к городу осадные машины, македонцы разрушили часть стены, после чего фиванцы сдались. Таким образом, Филипп обезопасил от набегов этолийцев Магнессию и Фессалию. Всех прежних жителей он продал в рабство и поселил здесь македонцев. Из Фив город был переименован в Филипполь.

Как раз в это время пришло известие о тяжелом поражении, которое потерпели римляне от Ганибала. Когда Филипп сообщил эту новость бывшему фарскому тирану Деметрию, тот стал советовать ему возможно скорее кончить войну с этолийцами и, покорив Иллирию, переправиться с войском в Италию. Деметрий хорошо знал римлян и уверенно предрекал, что, победив их, Филипп сделает первый шаг к мировому господству. Подобными речами Деметрий быстро воспламенил Филиппа, царя юного, счастливого в своих начинаниях и мечтавшего о мировом владычестве. Филипп разослал в греческие города своих послов с просьбой явиться в Навпакт для начала переговоров, и сам прибыл туда же во главе своей армии. Так как война уже изрядно всем надоела, договориться было не трудно, и мир вскоре был заключен на условиях, что каждая сторона останется при своих владениях. После этого Филипп обратился против иллирийцев и одновременно стал готовить суда для переправы в Италию. Вместе с тем он отправил своих послов к Ганибалу, который заключил с ним дружественный союз на таких условиях: Филипп переправится в Италию с флотом как можно большим (полагали, что он сможет снарядить двести кораблей) и будет опустошать морское побережье; по окончании войны вся Италия будет принадлежать Карфагену; окончательно покорив Италию, Ганнибал отплывет в Грецию и поведет войну с тем, кого укажет Филипп; все завоеванные на этот раз земли будут принадлежать Македонии. Таков примерно был этот договор. Но когда македонское посольство отправилось в обратный путь, корабль их был захвачен римлянами. Филиппу пришлось отправить новое посольство, на что потребовалось много времени. К тому же римляне доподлинно знали теперь, что Филипп им враг, и могли заблаговременно подготовиться к войне.

В это время стали проявляться дурные наклонности Филиппа. Его природная испорченность одолела наносную сдержанность и вырвалась из-под ее власти. Постепенно обнажился и выявился истинный нрав Филиппа. Прежде всего, царь нанес обиду младшему Арату , нарушив его супружеские права, и долгое время никто об этом не догадывался, ибо Филипп был семейным другом обоих Аратов и пользовался их гостеприимством. Потом он начал выказывать враждебность к государственным порядкам греков, а вскоре уже открыто дал понять, что хочет избавиться от Арата.

Первый повод к подозрениям доставили события в Мессене. В городе вспыхнула междоусобная борьба. Арат с помощью запоздал, и Филипп, явившись на день раньше, тут же подлил масла в огонь: сначала он особо беседовал с властями и спрашивал, неужели у них нет законов против народа, а потом, в особой беседе с вожаками народа, спрашивал, неужели у них нет силы против тиранов. Обе стороны осмелели: власти попытались схватить и взять под стражу вожаков народа, а те во главе толпы напали на своих противников, убили их и вместе с ними — еще без малого 200 человек.

Когда это ужасное дело, подстроенное Филиппом, уже свершилось и царь старался еще сильнее ожесточить мессенцев друг против друга, прибыл Арат. Он сам не скрывал своего возмущения и не остановил сына, когда тот набросился на Филиппа с резкими и грубыми упреками. Младшему Арату Филипп ничего не ответил, хотя и кипел от гнева, а старшего, прикидываясь, будто спокойно проглотил все сказанное и будто по натуре он сдержан и терпелив, как и подобает государственному мужу, взял за руку и увел из театра как друга. Но Арат чутко почувствовал перемену в царе и с этого времени стал удаляться от него. И когда Филипп двинулся в Эпир и просил его принять участие в походе, он отвечал ему отказом и остался дома.

Филипп выступил против Аполлонии, находившейся в Южной Иллирии. Он подошел к ней по реке, ведя против течения 120 бирем, и начал правильную осаду города. Одновременно македонцы захватили эпирский Орик. Оба города были союзниками римлян и поэтому стали слать в Рим свои посольства, требуя помощи. Хотя римляне были связаны по рукам войной с Карфагеном , новая война не застала их врасплох. Пропретор Марк Валерий, командовавший флотом в Брундизии, с небольшим войском переправился через море и высадился в Иллирии. Римляне с ходу взяли Орик, а затем незаметно приблизились к Аполлонии и тихо вошли в город. Македонцы настолько далеки были от мысли о возможности войны с римлянами, что даже не заметили их прихода. Между тем Валерий узнал, насколько беспечно и нерадиво ведет себя неприятель, и решил воспользоваться этим. Следующей ночью римляне, не поднимая тревоги, в ночной тиши вышли из города и напали на македонский лагерь. Македонское войско охватил такой страх и ужас, что воины стали хватать любое подвернувшееся под руку оружие, но даже не пытались прогнать врага из лагеря. Сам Филипп спросонок бросился бежать полуголый и первый добежал до кораблей на реке. За ним неслась и прочая толпа. Весь лагерь был оставлен в руках римлян. Македонцы опустились на кораблях к морю и тут увидели, что устье реки заперто римским флотом. Филипп велел вытащить суда на берег и сжечь. В Македонию он вернулся посуху, с войском в значительной степени обезоруженным и обобранным.

Сразу вслед за этим Филипп возвратился в Пелопоннес и снова попытался обмануть мессенцев, но сохранить тайну не сумел и стал чинить открытые насилия и разорять страну. Тут Арат порвал с ним окончательно, а Филипп решил избавиться от него. Он принял решение убить Арата в уверенности, что пока тот жив, ему никогда не быть не то что тираном или царем, но даже просто свободным. Филипп поручил своему другу Тавриону извести Арата с помощью яда. Таврион сумел сблизиться с Аратом и дал ему яду, но не сильного и не быстродействующего. Все выглядело так, будто Арат занемог быстротечной чахоткой, которая и свела его в могилу. Однако злодеяние это не осталось тайной ни для самого Арата, ни для всей Эллады. Ахейцы с великими почестями погребли Арата и с этого времени стали относиться к Филиппу с величайшим подозрением.

Отличаясь большой твердостью в исполнении поставленных решений, Филипп не отказался от намерения занять Иллирию. Покончив с делами в Мессении, он повел свое войско к Лиссу. Осмотрев город, царь убедился, что тот прекрасно защищен с моря и суши. Что касается акрополя — Акролисса — то тот был и вовсе неприступен. Чтобы захватить город и крепость, надо было прибегнуть к хитрости. Лучшую часть войска Филипп спрятал в поросших лесом лощинах. С остальными солдатами он подступил с другой стороны к городу. Иллирийцы увидели, что македонцев немного, и смело вышли против них за стены города. После короткого боя Филипп начал отступать. Тогда гарнизон Акролисса тоже вышел из крепости, собираясь ударить им в тыл. Скрытые в лощинах македонцы немедленно ворвались в крепость. Город был взят на другой день. После падения этих твердынь большая часть иллирийцев покорилась Филиппу.

Римляне тоже не теряли времени даром. Пока Филипп расширял свои владения в Иллирии, они нанесли ему удар в самой Элладе. В 211 г. до н. э. Марк Валерий Левин , явившись к этолийцам, побудил их своими речами вновь начать войну против Македонии. Сейчас же был заключен договор, по которому римляне обещали новым союзникам захватить для них Акарнанию, а этолийцы — помогать римлянам вплоть до заключения мира. Филипп зимовал в Пелле. Туда ему донесли об отпадении этолийцев. Положение его сильно осложнилось. Филипп собирался ранней весной двинуться с войском в Грецию, но, чтобы обезопасить Македонию с тыла — от беспокойных иллирийцев и соседних им городов, прежде напал на своих северных соседей. Опустошив Иллирию, он повернул в Пелагонию и взял Синтию, город дарданцев, где готовилось вторжение в Македонию, а потом пошел во Фракию на медов и захватил их столицу, город Иамфорину.

Наконец летом 209 г. до н. э. Филипп пришел на помощь ахейцем. Им приходилось воевать и против этолийцев, и против лакедемонян. Спартанский тиран Маханид донимал их на границах, а этолийцы опустошали их земли, переправив свою армию через пролив между Патрами и Навпактом.

Филипп высадился у Ламии в Фессалии. Этолийцы под предводительством Пиррия выступили против него. С ними были вспомогательные войска, посланные пергамским царем Атталом, и около 1000 римских моряков. Филипп дважды нанес Пиррию поражение. Перепуганные этолийцы укрылись за стенами Ламии, а Филипп через Фессалию и Беотию переправился на Эвбею, чтобы не допустить высадки Аттала, который, по слухам, собирался туда с флотом. Оставив на Эвбее гарнизон на случай появления Аттала, он с небольшим числом всадников и легковооруженных прибыл в Аргос. Тут народ поручил ему устройство Немейских игр.

По окончании праздника Филипп оставался некоторое время в Аргосе. Он снял с себя пурпурную одежду и царский венец, дабы по виду приравнять себя к народу, показаться человеком добродушным и простым. Однако его безраздельная власть проявлялась в том, с какой свободой он предавался распутству. Филипп не довольствовался уже тем, что соблазнял вдов и прелюбодействовал с замужними женщинами. Он открыто посылал за всякой женщиной, какая только приглянулась ему, и если та не являлась немедленно на его зов, он совершал насилие прямо в ее доме. Ахейцам тяжело было смотреть на то, как он злоупотребляет своей властью. Но, будучи теснимы со всех сторон врагами, они вынуждены были терпеть и сносить чудовищные обиды.

Закончив среди этих гнусностей Немейские игры, Филипп отправился к Димам, рассчитывая выбить гарнизон этолийцев, который позвали и приняли в свой город элейцы. Филипп не знал, что в Элиде находится уже и римский гарнизон — около четырех тысяч легионеров. Только когда начался бой и царь увидел римские знамена, он догадался, с кем ему придется иметь дело, но было уже поздно отступать. Тогда Филипп во главе конницы бросился на римскую когорту. Его лошадь пронзили копьем, и царь свалился через ее голову. Вокруг него завязалась яростная битва. Филиппу пришлось мужественно отбиваться — пешему против всадников; множество людей было убито вокруг него, наконец, выхваченный своими воинами, он ускакал на другом коне. Вскоре пришло известие о смутах в Македонии — дарданы начали войну и захватили Орестиду. Филипп бросил этолийскую войну и поспешил на родину.

В следующем году положение еще более усложнилось: из Азии переправился пергамский царь Аттал I , бывший также римским союзником. Этоляне сильно ободрились по прибытии римлян и царя Аттала; они наводили ужас на всех своих врагов и теснили их на суше, тогда как Аттал и проконсул Публий Сульпиций действовали на море. И не только акарняне, беотийцы и эвбейцы были в великом страхе, но и ахейцы. Ведь кроме этолийцев, с которыми ахейцы воевали, им грозил еще и лакедемонский тиран Маханид, расположившийся лагерем недалеко от аргосских границ. Все посольства, отправленные к Филиппу, умоляли царя о помощи, напоминая о бедах, которые грозили одним с суши, а другим с моря. Из собственного царства Филиппа тоже шли тревожные вести: против него поднялся иллирийский царь Скердилаид да и фракийцы, особенно меды, готовы были напасть на пограничные области Македонии. Из Беотии сообщали, что этолийцы перегородили валом и рвом Фермопильское ущелье в самом узком его месте, чтобы не дать Филиппу пройти на помощь союзным городам.

Столь беспокойная обстановка могла бы встревожить даже ленивого полководца. Филипп отпустил посольства, пообещав всем свою помощь, насколько позволяют время и обстоятельства, а пока сделал самое необходимое — отправил гарнизон на остров Пепарет, откуда пришло известие, что все окрестности опустошены Атталом. Полифанта Филипп послал с небольшим отрядом в Беотию, Мениппа, еще одного своего полководца, — в Халкиду, на Эвбею. Сам он отправился в Фессалию к Скотусе и распорядился переправить туда из Лариссы македонское войско. Узнав, что Аттал высадился в Локриде, Филипп ночью выступил в поход. Македонцы оттеснили и разбили этолийский отряд, засевший в Фермопилах, вторглись в Фокиду и ускоренным маршем прошли ее чуть ли не за один день. Таким образом Филипп внезапно появился у Опунта, когда его никто не ждал. Аттал едва успел погрузить свое войско на корабли и бежал, а Филипп легко завоевал всю Дориду. После этого он совершил еще несколько молниеносных походов в разные части Эллады, но судьба в этом году словно потешалась над ним и враги каждый раз ускользали из его рук. Поэтому громких побед не было. Тем не менее, царь считал, что действовал успешно — ведь Аттал отступил, а помощь бедствовавшим союзникам была оказана вовремя, и Филипп вернулся в Македонию, намереваясь начать войну с дарданами.

В следующие два года римляне, занятые войной с Ганнибалом , совсем забыли о Греции. Поэтому Филипп принудил этолийцев, брошенных римлянами, просить мира и заключил его на условиях, ему угодных. В 205 г. до н. э. проконсул Публий Семпроний, прибывший в Эпидамн с 35 кораблями и одиннадцатью тысячами воинов, узнал, что этолийцы вышли из войны. Эпироты, утомленные долгой войной, решили принять на себя посредничество в заключении мира. Филипп охотно отправился в Фойнику и встретился здесь с Семпронием. Поскольку обе стороны искали способа окончить войну, мир заключен был сравнительно легко.

В 203 г. до н. э. Филипп захватил Лисимахию , переправился в Азию и вероломно захватил Кий, все население которого продал в рабство. Эти города были союзниками этолийцев. Немного погодя Филипп приказал тем из своих подданных, которые жили у моря, доставить флот, взял Хиос и Самос, опустошил часть земли Аттала I и попытался захватить Пергам. Благодаря выгодному положению гарнизон легко отражал нападения македонцев. Тогда царь обратил свою ярость и раздражение на предместья. Он не только жег и разрушал до основания храмы и алтари, но велел разбивать самые камни, чтобы всякое восстановление развалин сделать невозможным. Таким образом, множество великолепных храмов было сравнено с землей. Не совершив больше ничего достойного, Филипп хотел незаметно сняться с якоря и отплыть к Самосу. Но Аттал, обнаружив отплытие македонцев, бросился со своим флотом в погоню. Союзниками его были родосцы. Настигнув Филиппа недалеко от Хиоса, они нанесли ему сильное поражение.

После этого война была перенесена в Карию. Филипп осадил родосский город Принас. Македонцы быстро изготовили навесы и другие приспособления и повели осаду при помощи подкопов. Но местность была скалиста, и попытка не имела успеха. Тогда Филипп придумал такое средство: днем он велел производить шум под землею, как будто земляные работы ревностно производились, а по ночам издалека сносилась земля и насыпалась у входа в подкоп с целью наводить ужас на жителей города, которые судили о ходе работы по огромным кучам земли. Сначала принасяне мужественно выдерживали осаду, но потом, когда Филипп прислал объявить, что стена их подперта уже на протяжении чуть не двух плефов, и спрашивал, что они предпочитают, покинуть ли невредимыми город или всем погибнуть вместе с городом, когда сожжены будут подпорки, принасяне поверили его словам и выдали город. Тем не менее вследствие недостатка продовольствия положение Филиппа в Азии было нелегким. С большим трудом насилием и лестью он добывал пропитание для голодного войска. К тому же он знал, что пергамцы и родосцы отправили посольства в Рим с жалобами на него и что римляне, только что победившие Ганнибала, имеют теперь свободные руки для македонской войны.

Если бы в это время Аттал и родосцы не дали Филиппу передышки, они вполне могли бы победить его даже без помощи римлян. Но, переправившись в 201 г. до н. э. на Эгину, Аттал пребывал в бездействии, ожидая ответа от этолийцев, которых он призывал вновь вступить в войну. Тем временем Филипп переправился через Геллеспонт во Фракию и успел собраться с силами. Две тысячи воинов вместе с Филоклом он отправил осаждать Афины, а сам стал захватывать один город за другим. Овладев во Фракии Эносом и Маронеями, он захватил затем Кипселу, Серей и Дориск. Оттуда он передвинулся к Херсонесу и принял под свою руку Элеунт, Каллиполь и еще несколько небольших крепостей. Лишь жители Абидоса закрыли перед царем ворота, и город был взят только после тяжелой осады и ожесточенного штурма, когда почти не осталось живых защитников.

В то же время Филипп и сирийский царь Антиох III заключили договор о разделе владений Египта, где в это время сел на престол малолетний Птолемей V . Филипп пообещал Антиоху помощь в завоевании Кипра, а Антиох Филиппу — в завоевании Кикладских островов. Об этом договоре, взволновавшем всех, родосцы донесли римлянам. Помимо родосцев и послы афинян обвиняли македонцев за осаду. Этолийцы, обеспокоенные ростом могущества Филиппа, стали опять проситься в число римских союзников. Римляне, в свою очередь, отправили Филиппу запрещение на совершение каких-либо действий против родосцев, афинян, а также Аттала или другого какого-нибудь друга римлян. На это Филипп ответил, что римлянам будет хорошо, если они будут держаться мира с ним на тех условиях, на которых они его заключили. Так был нарушен заключенный недавно договор, и началась Вторая Македонская война . Римское войско во главе с консулом Публием Сульпицием быстро переправилось в Элладу.

Узнав об этом, Филипп переправился с войском в Фессалию. Но он опоздал: римляне уже были в Афинах. Их корабли совершили дерзкий налет на Эвбею и сожгли союзную македонцам Халкидику. Желая отомстить, Филипп поспешил в Аттику. Афиняне были настороже, и македонцы, сделав несколько безуспешных приступов, отступили, страшно опустошив всю округу. Филипп поспешил в Аргос, где собрался совет Ахейского союза. Он хотел втянуть и ахейцев в войну против римлян, но те не торопились вступать в противоборство с таким опасным противником.

Между тем, собравшись с силами, Филипп выступил в Иллирию, где находилось римское войско. Обе армии встретились близ Атака и несколько дней прощупывали друг друга в небольших стычках. Но вот Филипп дождался, когда римские фуражиры вышли в поля за хлебом, и внезапно напал на них. Множество римлян было убито, и, чтобы спасти остальных, консул спешно вывел из лагеря легион. Македонцы, увлеченные преследованием, неожиданно были атакованы правильно построенным войском, и ход битвы сразу изменился не в их пользу. Сам царь оказался в опасности: под ним ранили коня, тот упал вместе со всадником, и Филиппа чуть было не затоптали. Спас его конник, который соскочил на землю, поднял растерявшегося царя и посадил его на своего коня. Пешим этот солдат не мог поспеть за своими, и его изрубили мечами римляне, поспешившие к тому месту, где упал царь. Филипп в страхе бросился прочь. Конь кое-как вынес его из болот, и царь наконец добрался до своего лагеря; там уже и не чаяли увидеть его живым и здоровым. Филипп велел разложить в лагере костры, а солдатам тихо и незаметно сниматься с места.

Всю зиму Филипп обучал македонцев и наемников, готовясь к войне так тщательно, как никогда раньше. Опыт прежних сражений сильно беспокоил его, поскольку превосходство римлян как в дисциплине, так и в вооружении было налицо.

Весной 199 г. до н. э. Филипп выступил во главе армии к горным проходам из Эпира в Македонию. Вместо того, чтобы искать сражения, как это было в прошлом году, он велел укреплять гору Меропу. В ненадежных местах македонцы насыпали валы и возводили башни. Кроме того, установлено было множество метательных машин, чтобы держать противника на расстоянии. Царский шатер Филипп поставил на самом заметном возвышении, перед валами, рассчитывая своей уверенностью внушить ужас врагам и надежду своим. Весь этот год римляне простояли перед Меропой, не решаясь войти в проход.

Но в 198 г. до н. э. консулом был избран молодой и энергичный Тит Квинкций Фламиний . Ему выпал жребий воевать с Филиппом и македонцами, и это было большой удачей для римлян, потому что для войны с этим народом им не нужен был военачальник, во всем полагающийся лишь на силу, напротив — успеха скорее можно было добиться переговорами и убеждением. Македонская держава давала Филиппу достаточно войска для одного сражения, но в случае длительной войны пополнение фаланги, снабжение снаряжением и деньгами зависели исключительно от греков, и, если бы не удалось отрезать Грецию от Филиппа, судьба войны не решилась бы одним сражением. Ни разу до этого Греция не соприкасалась так близко с Римом и тогда впервые оказалась замешанной в его дела, и не будь римский полководец от природы человеком великодушным, чаще обращающимся к речам, чем к оружию, не будь он так настойчив, защищая справедливость, Греция отнюдь не столь легко предпочла бы новую чужеземную власть прежней, привычной.

Явившись в Эпир, Фламиний хотел силой проложить себе путь через горы. Битва обещала быть чрезвычайно кровопролитной, но тут к консулу явилось несколько тамошних пастухов. Они сообщили, что есть окольный путь, не замеченный врагами, и обещали провести римлян так, чтобы самое большое на третий день добраться до вершины. Фламиний немедля отправил в тыл македонцам четырехтысячный отряд и на третий день завязал новое сражение. В разгар битвы македонцы вдруг увидели римлян позади своих позиций на вершине горы и пришли в замешательство. Тотчас все македонское войско бросилось бежать. Сам царь сначала опрометью пустился в бегство, но через пять миль сообразил, что в таких труднопроходимых местах противник все равно не сможет его преследовать. Филипп остановился на каком-то холме и стал собирать бегущих. Выяснилось, что в его войске погибло не более двух тысяч человек, а все остальные, словно по данному им знаку, собрались воедино и сомкнутым строем пошли в Фессалию. Римляне, пока это было возможно, преследовали их.

Двигаясь через Фессалию, Филипп уничтожал все, что нельзя было унести, а города сжигал. И враг не мог причинить более страшного зла, чем фессалийцам довелось претерпеть от союзников. Напротив, римляне, несмотря на то, что терпели сильную нужду в продовольствии, были удержаны консулом от грабежей. Всюду, куда они прибывали, восстанавливался порядок. Это очень расположило фессалийцев в их пользу. Один за другим фессалийские города переходили на сторону римлян. Из Фессалии Фламиний перешел в Фокиду и к исходу года завоевал ее всю. В то же время римский флот овладел Эвбеей. Но самой большой удачей Фламиния было то, что он переманил на свою сторону ахейцев — давних и наиболее верных союзников Македонии. Только мегалопольцы, аргосцы и ахейские Димы сохранили верность Филиппу. Когда же Фламиний, встретившись с Филиппом, предложил ему мир и дружбу при условии, что тот вернет грекам независимость и выведет караульные отряды из греческих городов, а Филипп этого условия не принял, все, даже приверженцы Филиппа, поняли, что римляне пришли воевать не против Греции, а против Македонии за освобождение Греции.

В 197 г. до н. э. Фламиний без боя занял Беотию, а Филипп , наблюдавший за всеми этими успехами римлян из Македонии, объявил набор по всем городам его царства. Но молодых людей сильно не доставало, так как беспрерывные войны, которым страна предавалась вот уже более 150 лет, истребили многие поколения македонцев. Царю пришлось записывать в войско новобранцев шестнадцати лет и дослужившихся до отставки ветеранов. С пополненным таким образом войском он отправился к Дию и там разбил свой лагерь. В фалангу было собрано 16 000 воинов — вся боевая мощь Македонского царства, — 2000 конников и 8000 легковооруженных.

Оба полководца искали решительной битвы. Постепенно сходясь, оба войска случайно столкнулись неподалеку от города Скотусы на холмах, носивших название Киноскефалы. Легковооруженные немедленно бросились в бой, и македонцы стали теснить римлян. Один за другим гонцы возвращались к царю, крича, что римляне в страхе бегут; и в конце концов, это побудило Филиппа ввести в бой фалангу, хотя сильнопересеченная местность была неудобной для македонского строя. Точно так же поневоле должен был начать сражение и Фламиний, поскольку не видел другой возможности остановить отступление. Римляне пропустили сквозь ряды бегущих и затем сомкнулись для решительной битвы.

На правом фланге Филипп имел поначалу перевес. Македонцы наступали здесь с вершины холмов. Удар их массивной фаланги смял римлян, которые не выдержали натиска сомкнутых щитов и сарисс. Оставив разбитое крыло, Фламиний быстро поскакал к другому. Здесь положение было совсем другим. Македонская армия не успела еще вся втянуться в битву, и подходившие части должны были прямо с ходу вступать в бой. Фаланга, выстроенная скорей для похода, чем для сражения, едва вышла на кряж. Фламиний повел римлян в атаку на этот еще не выровненный строй. Вперед он пустил слонов. Как он и ожидал, македонцы после первого же натиска обратились в бегство. Часть римлян бросилась преследовать их, другая, развернувшись, зашла в тыл правому крылу македонцев. Тяжелая фаланга не имела возможности развернуться. К тому же, спустившись в долину, македонцы отдали врагу высоты. Избиваемые с двух сторон, они вскоре побросали оружие и обратились в бегство.

Филипп с немногими пехотинцами и конниками сперва поднялся на самый высокий холм, чтобы взглянуть, как идет сражение на левом крыле. Увидев там повальное бегство и сверкание римских знамен, он понял, что битва проиграна, и сам обратился в бегство. В этом сражении, положившем конец македонскому могуществу, он потерял 8000 убитыми и 5000 пленными. Из Темпов Филипп отправился в Македонию, собирая по дороге остатки своей рассеянной армии, а в Лариссу отправил послов, чтобы начать с Фламинием переговоры о мире.

Фламиний уже знал о том, что Антиох III готовится к походу на Европу, и потому охотно согласился на перемирие. Филипп отправил своих послов в Рим, и мир вскоре был заключен. По его условиям Филипп должен был предоставить свободу всем эллинам без исключения, как европейским, так и азиатским, и вывести гарнизоны из их городов. Затем он должен был отдать Риму все свои корабли, кроме пяти, и уплатить тысячу талантов контрибуции.

В 196 г. до н. э. дарданы, преисполнившиеся презрения к побежденному Македонскому царству, перешли его границы и начали опустошать северные земли. Казалось, что весь мир ополчился против Филиппа, что сама судьба преследует и его, и македонцев. И, тем не менее, услыхав об этом, царь решил, что лучше умереть, чем уступить владения в самой Македонии. Проведя по городам поспешный набор, он с шестью тысячами пехоты и пятьюстами всадниками внезапно напал на неприятеля у Стобов в Пеонии. Множество врагов было перебито в сражении, но еще более по полям, куда они разбрелись в поисках добычи.

Между тем с уходом македонцев из Греции роль Филиппа в международных делах хотя и ослабла, но не сошла сразу на нет. После того как в 192 г. до н. э. у римлян началась война с Антиохом III, обе стороны в равной мере старались заручиться его поддержкой. Говорят, что Филипп совсем уже было собрался вверить себя судьбе и выступить на стороне Антиоха, но тут до него дошли слухи об одном, по виду великодушном, а на деле суетном поступке Антиоха — находясь у Киноскефал, царь велел собрать рассеянные по полю кости македонцев и насыпать над ними погребальный холм. У македонцев это деяние не вызвало признательности, а самого Филиппа оно привело в ярость. Он немедленно отправил послов к римлянам и объявил, что готов быть их верным союзником в войне с сирийцами.

И действительно — весной 191 г. до н. э. Филипп объединил свои силы с отрядом претора Бебия и вступил вместе с ним в Фессалию. Римляне напали на Факий, а македонцы — на Маллойю в Перребии. По взятии последней, Филипп отправился к Лимнею. Лимнейцы некоторое время оборонялись, но, когда к городу подошел консул Маний Ацилий, они сдались. Царь отправился затем на Афаманию. Правивший там Аминандр бежал с семьей в Амбракию, а вся страна предалась под власть македонян. Как раз в это время на Балканский полуостров переправился консул Ацилий с основными силами римлян. Филиппу он поручил осаду Ламии, а сам выступил против Антиоха, которого вскоре и разгромил в Фермопильском проходе. Когда римляне после победы подошли к Ламии, жители предпочли сдаться Ацилию, а не Филиппу, которому консул велел отступить от города. Несмотря на то, что македонцы потратили много сил на осаду этого города, а все плоды победы пожали римляне, Филипп на этот раз никак не выказал своей обиды.

От Ламии Филипп пошел на Деметриаду и захватил ее без боя. Затем он овладел так же легко всей Долопией. В благодарность за услуги римляне отпустили к Филиппу его сына Деметрия , которого до этого удерживали в Риме в качестве заложника.

В 190 г. до н. э. новый консул Луций Сципион повел римское войско через Македонию и Фракию к Геллеспонту. Этот путь был бы для него трудным и тяжелым, если бы Филипп не приготовил для него дороги, не принимал и не сопровождал его, заранее наведя мосты и приготовя рынки. За это Сципион тотчас же освободил его от уплаты недоимок, получив на то полномочия от сената.

В 189 г. до н. э. царь Афамании Аминандр возвратился из изгнания с помощью этолийцев и выбил македонские гарнизоны из всех своих городов. Узнав об отпадении Афамании, Филипп выступил из Македонии с шестью тысячами солдат. Но в узком ущелье при переходе через горы афаманцы напали на войско царя и нанесли ему чувствительные потери. Филипп принужден был вернуться. После этого этолийцы отобрали у македонцев Афаманию и Долопию.

В последующие годы Филипп старался всеми силами возродить прежнее могущество Македонии. Он резко увеличил поступления в казну, повысив налоги на урожай и пошлины на ввозимые морем товары, возобновил работы на заброшенных рудниках и начал разрабатывать множество новых. Чтобы восстановить прежнюю численность населения, поредевшего в предыдущих войнах, он заставлял своих подданных вступать в брак и заводить детей, а кроме того, начал массами переселять в Македонию фракийцев.

Притесняемые Филиппом фракийцы, перребы и афаманцы отправили посольства в Рим и жаловались на него сенату. Для разбора дела сенат отрядил в Македонию своих послов. Выслушав обе стороны, римляне решили спор в пользу афамантов и перребов, объявив, что Филипп должен вывезти гарнизоны из их городов и довольствоваться старыми границами Македонии. Сложнее оказался вопрос о фракийских городах Эносе и Маронее, ранее принадлежавших Македонии, а затем, во время войны с Римом, отпавших от нее. Судьба их так и осталась нерешенной. Однако и отсюда Филипп должен был вывести свои гарнизоны. Весь этот процесс, во время которого царь должен был оправдываться и изворачиваться, чтобы доказать свою правоту, а также самый приговор жестоко оскорбили и возмутили Филиппа. Он увидел, что римляне благоволят к его врагам и не остановятся ни перед чем, лишь бы окончательно сломить могущество Македонии.

Не имея сил выступить против римлян, Филипп сорвал свой гнев на маронейцах. В 185 г. до н. э. он приказал перебить в этом городе виднейших представителей антимакедонской партии. Чтобы оправдаться после этого перед сенатом, царь отослал в Италию своего младшего сына Деметрия. Сенат, выслушав Деметрия, решил не наказывать царя. Филиппу было объявлено, что он получает прощение только благодаря своему сыну. Обласканный римлянами Деметрий возвратился в Македонию, где его так же с восторгом приветствовал простой народ. С этих пор Деметрий постоянно был окружен вниманием толпы и считался другом римлян. И то и другое приводило отца в бешенство.

В 183 г. до н. э. Филипп отправился походом во внутреннюю Фракию против одрисов, бессов и дентелетов. Он взял Филипполь, жители которого бежали в горы, а в Пеонии основал город Персиду. Мысль о будущей войне с Римом ни на минуту не оставляла царя. Зная, какому могущественному врагу придется ему противостоять, Филипп готовился к войне с большим старанием. Всех граждан из приморских городов он переселил в Пеонию, а покинутые города заселил фракийцами, надеясь, что верностью новых поселенцев будет лучше обеспечено спокойствие городов в трудные времена. Множество народа было оторвано от родных очагов и выслано на чужбину. В центральных районах страны строились крепости, и в них накапливались оружие, деньги и крепкие молодые люди. Оружия было запасено на 30 000 человек, восемь миллионов медимнов хлеба надежно хранилось за стенами, а денег скопилось так много, что хватило бы на жалование десяти тысячам наемников в течение 10 лет.

Последние годы царствования Филиппа были омрачены тяжкими раздорами в его семействе. Персей, его старший сын, видя, что его брат Деметрий все больше завоевывает популярность и уважение македонцев и милость римлян, решил, что только преступление сохранит ему надежду на трон, и на это направил все свои помыслы. Чтобы осуществить свой замысел, Персей стал поодиночке испытывать отцовских друзей. Видя растущую со дня на день ненависть Филиппа к римлянам, которой Персей активно способствовал, а Деметрий изо всех сил противился, друзья отца почувствовали неизбежную гибель юноши и решили поддерживать неминуемое будущее. Чтобы Деметрий представлялся отцу все более подозрительным, они нарочно переводили разговоры на то, что делается у римлян, одни осмеивали их обычаи и нравы, другие — их деяния, третьи — облик самого города, четвертые — какого-нибудь знатного римлянина. А неосторожный юноша как по любви своей к римлянам, так и из соперничества с братом старался все это защитить и тем делал себя уязвимым для доносов и подозрительным для отца. Поэтому отец не посвящал Деметрия ни в какие свои намерения относительно Рима , но доверял лишь Персею, ночью и днем вынашивая с ним все свои ратные замыслы. Старший сын вполне использовал эту близость. То и дело говорил он отцу, что римский лазутчик находится в их собственной семье, что Деметрий только и грезит о том, как убить его, Персея, и самому получить власть из рук римлян. Филипп и верил и не верил в это, но с каждым днем все более и более отдалялся от младшего сына.

Подготовив, таким образом, почву, Персей вошел в заговор с правителем Пэонии Диасом, приказав ему любой ценой вкрасться в доверие Деметрию, чтобы узнать все его скрытые чувства и тайные замыслы. Диас воспользовался простодушием неосторожного юноши, не без основания, гневавшегося на своих родных, и узнал, что тот замышляет бегство в Рим. Об этом немедленно доложили Филиппу.

Царь как раз находился с войсками в стране медов. Отягченный подозрениями, он вернулся в Македонию и велел провести расследование. Среди прочих обвинений Филиппу передали подложное письмо, скрепленное поддельной печатью Тита Квинция. В письме содержалась просьба за Деметрия на тот случай, если увлеченный жаждой власти юноша уже сделал какой-то неверный шаг: никаких-де умыслов против кого-то из родственников у царевича нет, да и он, Тит Квинкций, совсем не тот человек, чтобы стать вдохновителем какого-нибудь нечестивого замысла. Это письмо лишь предало достоверности Персеевым обвинениям.

Разобрав все эти улики, Филипп решил убить Деметрия, но тайно, чтобы не обнаружить своих намерений против римлян. На одном из пиров юноше подали отравленное вино, а затем, когда он ушел в спальню и лежал, испытывая ужасные мучения, двое убийц задушили его, обмотав ему шею и голову покрывалом.

Но прошло совсем немного времени, и Филипп раскаялся в своем бессердечии. К тому же Персей , устранив соперника, стал вести себя по отношению к отцу не только менее почтительно, но даже нахально, своим поведением намекая, что Филиппу пора на покой. Филипп был крайне этим оскорблен и с каждым днем все горше оплакивал смерть невинного Деметрия. Потом, заподозрив, что он стал жертвой козней, он приказал подвергнуть пыткам свидетелей и доносчиков. Когда те во всем признались, открылся коварный обман Персея. Но к этому моменту Персей был уже чрезмерно могущественен, а Филипп слишком стар, чтобы можно было рассчитывать на возмездие. И все-таки царь всерьез думал о том, чтобы лишить непокорного сына престола. Он приблизил к себе Антигона (племянника Антигона III ), и окружил его царскими почестями. Вслед за тем Филипп отправился по городам Македонии объявлять их правителям о своих видах на Антигона, и если б ему суждено было прожить еще несколько лет, то он, несомненно, передал бы всю власть Антигону. Но, приехав в Амфиполь, царь заболел, слег в постель и вскоре скончался.

Царь Древней Македонии Филипп II занял трон совсем молодым - в 23 года. В 359 г.

До н. э. Македонии грозило вторжение илли­рийцев. После гибели царя Пердикки III страна осталась без правителя, за исключением малолет­него сына Пердикки III Аминты. «Сердобольные» соседи - Афины, чьё влияние простиралось до севера Балканского полуострова, и фракийцы го­товы были подчинить своему влиянию небольшое и несильное государство. Однако брат убитого царя Филипп сумел уладить дело, откупившись от фра­кийцев золотом, а от Афин - чрезвычайно нужным им городом Амфиполем. Благодаря этому народ провозгласил Филиппа царём вместо малолетнего Аминты.

Сознавая необходимость расширения государст­ва, Филипп начал с армии. В юности, побывав в качестве заложника в Фивах, он кое-чему научился у одного из лучших стратегов того времени - Эпаминонда. Именно Филиппу II Македония обязана знаменитой фалангой, превзойти которую впослед­ствии смог только римский легион. Немало вни­мания уделял царь и артиллерии того времени, для создания которой пригласил лучших механиков из Сиракуз.

Имея в резерве такую сильную армию, Фи­липп II мог всерьёз подумать о превращении ма­ленькой Македонии в богатое и влиятельное госу­дарство. Горько пожалели Афины, что, польстив­шись на богатую взятку, оставили без внимания столь прыткого юнца. Филипп отобрал у них Амфиполь, прихватив ряд других городов, подвласт­ных Афинам, и тут же отдал часть из них своим восточным соседям - Халкидскому союзу во главе с Олинфом, предотвратив их намерение поддержать

Афины. Затем Филипп, пользуясь спором между Афинами и Фивами за остров Эвбея, захватил и его вместе с Пангейской областью и золотыми рудника­ми. Используя богатство, которое оказалось в его руках, Филипп начал строить флот и с помощью торговли стал активно влиять на Грецию. В резуль­тате стремительных действий Филиппа II Халкидский союз оказался полностью отрезанным от Сред­ней Греции.

В IV в. до н. э. Греция была ослаблена Пелопон­несской войной и начавшимся разложением поли­са. Ни одно греческое государство не могло пре­тендовать на роль объединителя или миротворца. Греки предъявляли претензии друг другу по поводу и без повода, каждый раз создавая новые союзы и новых врагов. В 355 г. до н. э. разразилась Священ­ная война, продолжавшаяся до 346 г. до н. э. Жи­тели города Фокида неожиданно захватили земли, принадлежащие храму Аполлона. Святотатцев по­пытались обуздать Фивы. Однако фокидяне в ответ захватили храм Аполлона в Дельфах и на награб­ленные деньги наняли 20-тысячную армию. Так как в Македонии и Элладе верили в одних и тех же богов, Филипп II по просьбе Фив тут же выступил горячим защитником обиженного Аполлона. Не­смотря на ряд неудач, Филипп разбил в Фессалии войска фокидян (352 г. до н. э.) и освободил Дельфы. 3 тыс. пленных во искупление святотатства были утоплены в море, а тело их погибшего военачаль­ника Ономарха распяли на кресте. Теперь самое время было наказать и преступный город Фокида. Однако Афины, быстро сообразив, что македонцы просто хотят пробраться в Среднюю Грецию, гру­дью встали на защиту единственного пути - Фер­мопильского прохода.

Филипп II, решив не испытывать судьбу, повернул на север. Он уже давно с интересом посматривал на богатый Олинф, который теперь оказался со всех сторон окружённым македонскими земля­ми, и приговаривал: «Или олинфцы должны удалиться из своего города, или я - из Македонии». Стремительно захватив мелкие города Халкидского союза, македонцы осадили Олинф. Осада дли­лась год. Благодаря дипломатии Филиппа помощь из Афин, о ко­торой умоляли халкидяне, опоздала, город был взят и разрушен в 348 г. до н. э.

Теперь и афиняне, дорожившие остатками своего влияния во Фракии, согласились заключить мир с Македонией (Филократов мир - 346 г. до н. э.) и увели армию из Фермопил. Все хитроумные планы спасти Фокиду разбились о коварство, вероломство и золото македонца. Фокида пала, а их голоса в Амфиктионии (союз гречес­ких полисов - охранителей храма Аполлона в Дельфах) достались Филиппу, который теперь уже как эллин мог вмешиваться в гречес­кие дела на законных основаниях. К тому же к македонцу перешли часть греческих укреплений на границе Средней Греции и Фермо­пилы. Отныне проход в Среднюю Грецию был всегда открыт для своего нового хозяина.

Привычный эллинский мир к IV веку до н. э. начал рушиться. И вот совершенно неожиданно появился Гераклид - потомок Геракла (а именно от него Филипп II отсчитывал свой род), который мог бы взять на себя роль объединителя или всеобщего врага, что тоже сплотило бы полисы. После победы над Фокидой популярность Фи­липпа в городах возросла.

Во всех полисах шла борьба сторонников и противников маке­донского царя.

Лучшие ораторы Афин Исократ и Эсхин поддерживали Филиппа, считая, что он является той великой личностью, которая возродит древнюю Элладу, если объединит её под своей властью. Ради вели­чия Греции они готовы были распрощаться с независимостью своего города. Исократ утверждал, что гегемония Филиппа будет благом, потому что он и сам является эллином и потомком Геракла. Фи­липп II щедро одаривал золотом своих сторонников, справедливо полагая, что «нет такой высокой городской стены, через которую не мог бы перешагнуть осёл, нагруженный золотом».

Противник Филиппа, лидер антимакедонской партии афинский оратор Демосфен призывал греков к борьбе против захватнической политики македонского царя. Он называл Филиппа коварным вар­варом, стремящимся прибрать Грецию к рукам. Однако не грекам, давно забывшим, что такое честь, было упрекать Филиппа в веро­ломстве, нечестности, лукавстве, непорядочности и властолюбии. Скольких преданных союзников и поверивших лживым обещаниям противников оставили на своём историческом пути Афины, рвущие­ся к власти...

Несмотря на успехи сторонников Филиппа, его противникам уда­лось одержать верх. Демосфен смог убедить Афины, а с ними и другие греческие города, в необходимости дать отпор лицемерному и агрессивному македонцу. Он добился создания антимакедонской коалиции греческих полисов.

Хитрый Филипп решил нанести удар по проливам Боспор Фра­кийский и Геллеспонт, чтобы отрезать Среднюю Грецию от её чер­номорских владений. Он осадил Византий и иранский город Перинф. Однако на этот раз, нейтрализовав сторонников Македонии, Афины успели оказать помощь Византию. Перинфу же помог воз­мущённый иранский царь Дарий III. Филипп отступил (340 г. до н. э.). Это было ощутимое поражение. Средняя Греция могла ли­ковать. Филипп решил пока не ворошить это «осиное гнездо», пре­доставив действовать своим сторонникам, золоту и времени. Его тер­пение оказалось не напрасным. Греция не могла долго жить в мире. Началась новая Священная война. На этот раз жители города Ам-

Филипп II.

Слоновая кость. IV в. до н. э. Найдено в Вергине (Греция). в царской усыпальнице/фамильный склеп македонских царей).

Александр Македонский. Слоновая кость. IV в. до н. э. Найдено в Вергине (Греция). в царской усыпальнице (фамильный склеп македонских царей).

фиссы, поддержанные Афинами, поку­сились на земли дельфийского храма. Амфиктиония, по предложению сто­ронника Македонии Эсхина, вспомнив о ревност­ном защитнике Дельф, обратилась к Филиппу II с просьбой заступиться за оскорбляемое божество. Филипп быстрее ветра примчался в Среднюю Гре­цию, без усилий наказал Амфиссу и неожиданно для всех и даже для своих друзей фессалийцев за­владел городом Элатеей при Кефиссе, который был ключом к Беотии и Аттике.

В стане союзников началась паника. Фивы, ока­завшиеся прямо перед войском Филиппа II, трепе­тали от страха. Однако не растерявшийся Демо­сфен, приехавший в город, сумел поднять боевой дух граждан и уговорил их присоединиться к анти­македонскому союзу, во главе которого стояли дав­ние противники Фив - Афины.

Объединённая армия двинулась против македон­ского царя. Филипп II ещё раньше определил свою тактику: «Я отступал подобно барану, чтобы силь­нее ударить рогами». Возможность нанести удар после двух неудачных сражений ему представилась 2 августа 338 г. до н. э. при Херонее. В этой битве впервые участвовал Александр - будущий царь Александр Великий.

Битвой при Херонее завершилось завоевание Греции Македонией. Все греки и в первую очередь афиняне ждали кровавой расправы и заранее опла­кивали свои древние города. Но Филипп обошёлся с побеждёнными удивительно мягко. Он не требо­вал капитуляции и предложил им союз. На такого дипломатичного, образованного и великодушного Филиппа Греция смотрела с восхищением. Была за­быта обидная кличка «варвар», и все сразу вспом­нили, что он Гераклид.

В 337 г. до н. э. по инициативе Филиппа II в Коринфе был созван общегреческий «конгресс» (сбылась мечта Перикла!), который образовал Панэллинский союз - в него не вошла только Спар­та - и объявил Филиппа гегемоном Греции. И нап­расно Демосфен в своё время пугал афинян: «Ему (Филиппу) ненавистны больше всего наши свободные учреждения... ведь ему прекрасно известно, что если он покорит своей власти все народы, проч­но владеть чем-нибудь он не будет до тех пор, пока у вас существует народоправство». Политический строй городов-государств Филипп оставил без из­менений, и провозглашённый Священный мир (на­конец-то мир!) запрещал им вмешиваться в дела друг друга. Более того, для торжества общегрече­ской идеи и сплочения греков Панэллинский союз объявил войну Иранской державе, назначив Фи­липпа II стратегом-автократором.

Но он не успел начать новой кампании. В 336 г. до н. э. Филипп был убит. Продолжать его дело дол­жен был так мало похожий на отца Александр. Ес­ли Филипп был гением дипломатии, то Александр стал божеством войны.

Александр родился в конце июля 356 г. до н. э. в столице Македонии - Пелле. Сын поклонника греческой культуры, Александр помимо военного дела и верховой езды изучал музыку, математику и греческую литературу. Восхищение великими творениями эллинов у молодого македонца было столь велико, что он даже в походах возил с собой «Илиаду» Гомера и клал её ночью у изголовья ря­дом с мечом. Правда, вдохновляли его не стихи, а подвиги героев. Но даже греческая литература не смогла смягчить страстный и необузданный харак­тер Александра - он всегда сравнивал себя с Ахил­лом, от которого по матери, неистовой и властолю­бивой Олимпиаде, вёл свой род. Не смог с ним спра­виться и знаменитый философ Аристотель, кото­рый по выбору отца должен был стать наставником 13-летнего подростка.

Помимо этики и философии Аристотель препо­давал Александру и науку о государстве. Но до иде­ала великого учителя было далеко. Македония была полна знатных семейств, стремившихся кон­тролировать царя. Греция после смерти Филиппа II решила отвоевать свою свободу.

Своё правление Александр начал с того, что уничтожил всех возможных претендентов на пре­стол, а затем напомнил Элладе о македонском вла­дычестве. Первоначальная демонстрация силы у границ заставила греков одуматься, и они признали за Александром все права убитого Филиппа II: его избрали архонтом, стратегом-автократором Эллады и признали гегемоном. Александр спокойно отбыл на север на войну с варварами.

Однако первыми не выдержали Фивы, подстре­каемые Афинами, которые были невысокого мне­ния о способностях молодого царя. Одно дело раз­бить какие-то варварские племена, другое - взять один из мощнейших городов Греции. По силам ли это мальчишке? Оказалось, что да. Войско Алек­сандра быстрым маршем (за 13 дней) дошло из Фра­кии до Фив. И, несмотря на мужественное сопро­тивление лучшей в Греции фиванской армии, город был взят. Александр, по выражению древнегречес­кого историка Диодора, «озверел душой». Все жи­тели города, за исключением жрецов и сторонников македонцев, были проданы в рабство (30 тыс. чело­век), мужское население истреблено, а сам город стёрт с лица земли. Видимо, как дань уважения к греческой литературе царь оставил среди чистого поля лишь дом поэта Пиндара. Только тогда по дос­тоинству греки оценили бархатную политику Фи­липпа II, когда Александр показал им «железный кулак».

Теперь, когда потерявшие всякую надежду гре­ки были умиротворены, Александр решил наконец начать войну с державой Ахеменидов. Эта война должна была восприниматься греками как отмще­ние за поругание эллинских святынь в предыдущих греко-персидских войнах. Желание Александра, который «мечтал унаследовать власть, чреватую не роскошью, удовольствиями и богатством, а битва­ми, войнами и борьбой за славу» (Плутарх), кажет­ся, было близко к осуществлению. Чтобы отрезать себе путь назад, Александр роздал большую часть своих земель в Македонии и с надеждой устремил свой жаждущий славы взор на Иран. В 334 г. до

1 Македонское царство и зависимые от него территории.

2. Территория Персидского царства к 334 г. до н. э.

Направления походов Александра Македонского;

3) в Малую Азию и Египет;

4) в центр Персии;

5) в Среднюю Азию и Индию:

6) возвращение в Вавилон.

7. Места важнейших сражений.

8. Важнейшие города, основанные Александром Македонским.

н. э. Александр метнул своё копьё в азиатский бе­рег, заявив таким образом свои права на эту тер­риторию, и высадился на побережье Малой Азии с 50-тысячной армией.

Александр так рвался в бой, что, встретив про­тивника у реки Граник, тут же приказал своей кон­нице вплавь переправиться на другой (крутой!) бе­рег реки и напасть на неприятеля (по мнению опыт­ных полководцев, это был безумный план). Сраже­ние, начавшееся в воде, с не ожидавшими такого напора иранцами было выиграно! Окрылённый пер­вым успехом полководец, грабя и разоряя всё на своём пути, вихрем промчался по городам Малой Азии, подчиняя их себе и устанавливая демократи­ческое правление (но не предоставляя, однако, им независимость).

В Гордионе Александр продемонстрировал всем, как он решает сложные проблемы. В этом городе находилась знаменитая повозка, к дышлу которой, по преданию, фригийский царь Гордий привязал ярмо запутанным узлом (гордиев узел). Предсказа­ние гласило, что тот, кто развяжет этот узел, полу­чит господство над миром. Повозившись с хитро­сплетением верёвок, Александр, видя безрезультат­ность своих попыток, в бешенстве разрубил узел мечом.

Филипп II брал сыновей знатных соотечественников в свою свиту, чтобы приучить их к труду и воинским обя­занностям, беспощадно наказывая за склонность к изнеженности и лести. Так, он приказал бить одного юношу, который самовольно покинул строй, желая утолить жажду, а другого - казнил за то, что тот не исполнил приказа не снимать оружия и пытался лестью и угодничеством добиться расположения царя.

Одержав победу при Херонее над афинянами, Филипп был очень горд собой, но чтобы тщеславие не очень ослепило его, он приказал своему слуге каждое утро говорить ему: «Царь, ты - человек».

Греки не переставали подшучивать над Александром, желавшим убедить всех, что он не человек, а божество. Когда однажды стало известно, что Александр заболел и врач прописал ему целебное питьё, они повторяли слова некоего насмешника: «Надежды нашего божества на дне чашки».

Мать Александра Македонского, Олимпиада, узнав, что её сын долгое время лежит без погребения, горевала и говорила: «Дитя, ты стремился к доле небожителей, ныне тебе отказано даже в том, что получают все люди на земле, - в могиле».

Иранский царь Дарий III Кодоман искал встречи с захватчиком. Иран из­давна славился своей конницей, кото­рая была сильна на ровных пространствах. Иран­ский царь не меньше Александра был уверен в сво­их силах и так спешил на встречу с незваным гос­тем, что, не слушая никаких советов, вступил на пересечённую местность Киликии, решив зайти Александру в тыл. Теперь иранцы не могли вос­пользоваться своей знаменитой конницей и даже численным превосходством (по мнению древних ис­ториков, войско Дария III превосходило македон­ское в три раза).

12 ноября 333 г. до н. э. состоялась битва на реке Пиндар у города Исс. Македонские войска медлен­но подошли к противнику и с ходу двинулись в атаку. Иранцы начали отступать под натиском гре­ков и македонцев. Александр, сражавшийся в пер­вых рядах, заметил Дария на золочёной колеснице в центре войска и рванулся к нему, не замечая раны и всё круша на своём пути. Быстрый, неистовый, порывистый, он стремился покончить дело одним ударом - единоборство царей должно решить, кому из них властвовать в Азии. Но Дарий, стоявший среди сражающихся и умирающих телохранителей и вельмож, увидев так близко упоённого боем ма­кедонского царя, первым из своего войска бросился спасаться. После этого даже успешно теснивший македонцев левый фланг иранцев обратился в бег­ство. Началась паника, которая закончилась сокру­шительным поражением иранской армии. В плен к Александру попала вся семья иранского царя.

Войдя в походную палатку Дария, которая ско­рее напоминала дворец, полунищий македонский царь, не видевший подобной роскоши в скудной Греции, озадаченно произнёс: «Вот это, по-видимо­му, и значит - царствовать».

Сбежавший иранский царь в ближайшее время был не опасен, и Александр отправился в Египет. По пути он легко взял роскошный Дамаск, в ко­тором оставалась походная казна Дария. Вот тут-то и македонцы почувствовали вкус к роскоши. Но полководец не дал им вдоволь насладиться восточ­ной негой и блеском золота. Он нетерпеливо гнал войско вперёд. На пути в Египет Александр, при­выкший к быстрой сдаче городов, неожиданно был остановлен непокорными жителями города Тир, ко­торые упорно не желали сдаваться. Тир вынудил македонцев к длительной осаде. Даже бог Аполлон, по легенде, явившийся во сне к стойким горожа­нам, не смог их уговорить сдаться Александру. Жи­тели Тира признали Аполлона предателем, опутали его статую верёвками, пригвоздив к цоколю (чтобы не ушёл к Александру), и обозвали «александристом». Однако и эти меры не помогли, и после се­мимесячной осады город был взят. Не прощающий сопротивления, разъярённый Александр приказал казнить 6 тыс. пленных, 2 тыс. распял и 30 тыс. продал в рабство. Такая же участь постигла и город Газа.

Пока Александр вершил расправу, Дарий безус­пешно подсылал к нему убийц. Когда же ему не

удалось устранить соперника, Дарий отправил к Александру послов с предложением мира и союза. Но в ответ македонский царь потребовал безогово­рочной капитуляции. Послы уехали ни с чем, а Александр отправился в Египет.

Египет, давно враждебный Ирану, сдался без со­противления. Александр был провозглашён сыном бога Амона и «царём Нижнего и Верхнего Египта».

Новоявленный фараон недолго оставался в Егип­те. Против «сына бога» снова выступил Дарий III с огромным войском. Два войска встретились у де­ревушки Гавгамелы (331 г. до н. э.). На этот раз Александр на все изумлённые вопросы друзей, ко­торые привыкли к его атакам с ходу, ответил: «Я не краду победы». Царь велел воинам отдыхать. А Дарий со своей миллионной (как считает древне­греческий историк Арриан) армией простоял всю ночь, ожидая нападения. И когда отдохнувшие ма­кедонцы пошли в атаку, изнурённая ночным стоя­нием армия иранцев оказала им вялое сопротив­ление. Большая численность обернулась для них недостатком: из-за своей скученности иранцы пред­ставляли собой прекрасную мишень для македон­ских копий и мечей. И опять, оказавшись в самой гуще схватки, первым не выдержал Дарий III. Александр, рванувшийся к нему, успел заметить только удаляющуюся спину царя. При общей пани­ке в иранском войске началось избиение отступав­ших.

В битве при Гавгамелах македонцы нанесли ре­шающее поражение иранским войскам. После этой битвы в Азии остался только один владыка - Алек­сандр Македонский, который в Сузах воссел на трон Ахеменидов. Сокровища Суз были сложены у ног царя: царская казна Дария III в 50 тыс. талан­тов (1310 т) серебра, греческие ценности, дань поч­ти всех народов мира.

Но Сузы и Вавилон не были конечной целью иранского похода Александра. Оставалась ещё сто­лица Персии - Персеполь. Разная судьба была у двух столиц одного государства! Если в Вавилоне Александр не тронул ни одного камня, то Персеполь отдал на разграбление своему войску. Мечи греков и македонцев не знали пощады. В довер­шение всего, разгорячённый вином и неразумными речами гетеры Таис из Афин, Александр приказал поджечь город.

После покорения столицы Ахеменидов Алек­сандр отпустил союзников-греков. Война эллинов с Ираном окончилась. Начиналась война Александра Македонского за владычество над ойкуменой - из­вестным людям миром.

Но пока был жив Дарий III, Александр не мог спокойно властвовать. У иранского царя было ещё достаточно сатрапий - областей, порой включаю­щих целые страны, где он опять мог собрать войска. И Александр кинулся в погоню за Дарием, попутно подчиняя себе оставшиеся части державы Ахеменидов. В июле 330 г. до н. э. царь догнал своего

Александр Македонский и Дарий III.

соперника. С радостными возгласами, подгоняя коня, он буквально летел к тому месту, куда ему указывали, и на­конец настиг Дария. Тот умирал, покинутый всеми, предательски сражённый своим сатрапом Бессом. Сойдя с коня, Александр попытался расслышать его предсмертный хрип. Когда же Дарий III испус­тил дух, Александр возвестил войску, что иранский царь сделал его своим преемником. Не напрасно он воссел на трон Ахеменидов, приносил жертвы богу Мардуку в Вавилоне и приказал восстановить гроб­ницу Кира - основателя персидской державы! От­ныне Александр стал «законным» преемником и наследником Дария III на иранском троне.

Александр с удивительной лёгкостью усвоил варварские методы управления и варварские при­вычки прежних владык Ирана. Он всё-таки не был греком, а только прикоснулся к греческой куль­туре, но не впитал её, несмотря на свою любовь к Гомеру. Его намного больше прельщало всевластие и вседозволенность правителя Азии, чем простота и непритязательность царя Македонии. Александр надел придворную персидскую одежду, чем вызвал немало затаённого веселья и косых взглядов маке­донцев; обзавёлся гаремом из 300 наложниц. Он требовал, чтобы перед ним падали ниц, чтобы ста­рые друзья испрашивали у него аудиенции. Горе было тому, кто не принимал подарков царя, - он никогда не прощал этого. Щедрой рукой одаривал он жаждущих богатств. Повелитель Азии устраи­вал пышные приёмы и приказал почитать себя по­всюду как бога.

Македонская знать, пытавшаяся критиковать «божественного» Александра, поплатилась за свою самонадеянность: казни полководцев Пермениона и Филота заставили её замолчать. Несдержанный и упрямый, Александр не выносил покушения на своё царское достоинство - жертвой его необуздан­ности и деспотичности стал Клит, друг его детства, спасший ему жизнь в битве при Гранике. Взбешён­ный дерзкими речами Клита, царь убил его на пиру.

Но роскошный двор и пышные церемонии не могли удержать Александра, жадный взор которо­го, не успев оглядеть приобретённого, уже стремил­ся к новым землям.

Поводом к новым походам стало то, что убийца Дария III Бесс тоже провозгласил себя царём Азии. Войско Александра, с трудом перевалив через горы, заняло Бактрию (Афганистан) и, с невероятными трудностями одолев безводную пустыню, вошло в Согдиану. Бесс был схвачен и умер под страшными пытками.

В Средней Азии Александр показал себя ещё ме­нее человечным, чем прежде: Бранхиды, Средне­азиатская Газа, Кирополь были стёрты с лица зем­ли. Даже деревьев не щадили мечи владыки Азии, оставлявшего после себя вместо оазисов голую пус­тыню. Надолго запомнила эта древняя земля тя­жёлую руку Александра Македонского! Хуже вар­варов оказался этот неверный ученик греческих фи­лософов. Впрочем, и философов не щадил бешеный нрав Александра: философ Каллисфен, посмевший

критиковать его восточную политику, умер в тюрь­ме.

Из разорённой Средней Азии Александр Маке­донский отправился в сказочную Индию (327 г. до н. э.). Покорив Пенджаб и основав города Никею и Букефалию, Александр рвался за Инд к последне­му, как ему хотелось надеяться, Восточному морю. Но победный марш был остановлен его собствен­ными войсками. Македонцы, которые восемь лет без устали завоёвывали для Александра обитаемый мир, не выдержали. Они отказались переходить ре­ку Гефасис (Биас) перед долиной Ганга (326 г. до н. э.). Ни угрозами, ни уговорами, ни обращением к богам и воинской чести царь не смог заставить своих воинов сделать даже шаг вперёд. И повели­тель Азии повернул назад. Но напоследок, в нази­дание и устрашение потомкам, он велел оставить на месте последней стоянки «лагерь великанов». Огромные палатки, оружие, конюшни и 12 гран­диозных алтарей должны были убедить всех, что здесь останавливались гиганты.

Но Александр не пошёл обратно старым путём - он решил дойти до океана, если не на востоке, то на юге. Македонские войска, спускаясь по Инду, покоряли города на его берегах и уничтожали жи­телей.

Дойдя до заветной глади Индийского океана, Александр решил с частью войск возвращаться по суше, а своего друга и военачальника Неарха с дру­гой частью армии отправил добираться домой мо­рем. Возможно, впоследствии Александр горько по­жалел, что выбрал для себя такой путь. Его дорога лежала через горячие, коварные и безводные пески Юго-Восточного Ирана. Три четверти победоносно­го войска осталось в жгучих песках Гедросийской пустыни.

Вступив в свои владения, Александр узнал, что в его огромном царстве далеко не всё спокойно. Многие сатрапы, перешедшие к нему ещё от Дария III и оставленные царём на своих постах, охот­но поверив слуху о гибели Александра, решили об­разовать собственные государства. Много скатилось голов этих новоявленных царей и начальников гар­низонов, повинных в злоупотреблении властью. Но окончательного порядка в своей огромной державе Александр установить так и не сумел. Он победил Иранскую державу, воспользовавшись главной её слабостью - раздробленностью, но не искоренил этот порок.

Армия Александра теперь перестала быть чисто греческой - более чем половину её составляли жи­тели покорённых стран. Даже высшие военные должности могли получать иранцы.

Столицей своего государства Александр Маке­донский сделал Вавилон. Основанные Александром новые города должны были стать опорой греко-ма­кедонских правителей в Азии. Огромная держава, созданная в результате завоеваний Александра Ма­кедонского, простиралась от Дуная до Инда и была самым крупным государством Древнего Мира.

Бой персов с греками.

В 324 г. до н. э. Александр начал го­товиться к новым походам. Следующей его жертвой должно было стать Среди­земноморье: Карфаген, Северная Африка, Сици­лия, Испания, Италия. На разведку западного бе­рега Африки Александр собирался отправить флот Неарха, который впоследствии, отправившись ис­полнять завет Александра, так никогда и не вер­нулся.

Но царь не успел завершить начатое. 23 июня 323 г. до н. э. Александр Македонский, владыка по­ловины мира, умер в Вавилоне от лихорадки, не осуществив всех своих планов. После смерти Алек­сандра Великого его империя, лишённая прочной внутренней связи, развалилась, как карточный до­мик. Его полководцы поделили мир между собой, а гроб с телом Александра увёз в свою часть вла­дений сатрап Египта Птолемей Лаг, который сделал Александра богом-покровителем своего рода (см. ст. «Эллинистические государства»).

Долгая память осталась в веках об Александре Македонском. И причина этого - не его держава, которая распалась сразу после его смерти. Не был он и основателем новой династии: два его сына - Александр и Геракл - ещё юными погибли в кровавых распрях. Вызывали восторг и зависть его мо­лодость и та лёгкость, с которой он завоевал пол­мира. Сколько будущих великих полководцев пов­торяли слова Александра: «20 лет - и ничего для бессмертия!» Цезарь с восхищением думал об уди­вительной судьбе Александра Великого. Наполеон и Суворов зачитывались книгами о его походах. Сколько легенд ходило по миру, и сколько восточ­ных правителей выводили свой род от Искандера Двурогого (так на Востоке называли Александра). Многие из основанных им городов (более 30) в раз­ных частях света, носящие его имя, напоминали о великих завоеваниях. Некоторые из них сохрани­лись до нашего времени: Искендерун (Александрия при Иссе), Аль-Искандария (Александрия Египет­ская), Герат (Александрия в Арии), Кандагар (Александрия в Арахосии), Ходжент (Александрия Крайняя).

И пусть греки, которых царь принуждал почи­тать себя как Олимпийца, насмешливо заявляли: «Предоставим Александру, если ему так хочется, называть себя богом». Он всё-таки стал им. Стал кумиром юных умов, воплощением удачи, легендой и удивительной былью для современников и потом­ков.

К северу от Фессалии и Олимпийских гор находилась Македония (Емафая), суженная дикими горами и отрезанная от моря греческими поселениями Халкидики и Фермейского залива, - первоначально маленькое государство, имевшее с небольшим 100 квадратных миль. Македоняне, состоявшие под властью царей, которая была ограничена необузданной и склонной к разладу и мятежу аристократией, считались у греков варварами; и однако же это было племя родственное с греками, и цари их уже со времени Пелопоннесской войны прилагали все свое старание, чтобы ввести в свое государство греческие нравы и образование. После Пелопоннесской войны эта страна приведена была в большое расстройство частыми спорами за наследство престола, которыми пользовались варварские соседние народы для разбойнических набегов, а греческие республики - как Фивы и Афины - для своекорыстного вмешательства. В 359 году царь Пердикка III был убит в кровавой встрече с вторгнувшимися иллирийцами; вслед за тем начали грабить Македонию пеонийцы, пришедшие с севера. Войско упало духом; наследник престола, сын Пердикки, был еще ребенком, а два соискателя трона, Павсаний и Аргэй, проникли в страну, поддерживаемые один фракийским, другой - афинским войском. Тогда Филипп, брат Пердикки, третий сын прежнего царя Аминты III, двадцатитрехлетний юноша, выступил в качестве опекуна и защитника своего малолетнего племянника и спасителя своего отечества.

История юности Филиппа темна и малоизвестна. Еще в отроческих летах был он заложником у иллирийцев, потом заложником у фиванцев, переданный последним иллирийцами или братим своим, царем Александром. В Фивах жил он три года, в доме Памменеса или Эпаминонда; но это трехлетнее пребывание в Фивах не согласуется с известием, что Филипп только по смерти брата своего Пердикки переселился из Фив в Македонию. Вероятнее то предположение, что Филипп еще при жизни Пердикки возвратился на родину и поставлен был от брата своего регентом на частью Македонии. Филипп твердой рукой взял бразды правления и в короткое время спас свое царство от погибели. Он вытеснил обоих претендентов, успокоил подарками и обещаниями пеонийцев и фракийцев; афинян же привлек на свою сторону объявлением города Амфиполя свободным. Ободрив и укрепив дух народа своими самоуверенными и решительными действиями и улучшением быта и состоянием войска,* он устремился на иллирийцев и в кровопролитном сражении разбил их наголову, так что они принуждены были очистить Македонию и вскоре после того даже уступить часть собственной своей земли до озера Лихнитиса. Таким образом, Филипп в течение года снова утвердил македонский престол, на который вступил по избранию народа. Что сталось с его племянником, неизвестно.

*Филипп создал так называемую македонскую фалангу, которая состояла из 8000 тяжеловооруженных воинов, отлично обученных, строившихся большими, густыми массами в 16 рядов. Главное их оружие было копье, длиной в 20 футов, так называемая македонская сарисса, и кроме того, короткий греческий меч. При построении фаланги выступали вперед фронта острие копий первых пяти рядов, так что наступающему неприятелю противостояла непроницаемая, неприступная стена; нападение же фаланги, при тяжести напора ее густой массы, было неотразимо. Говорят, что косвенный боевой порядок Эпаминонда навел Филиппа на мысль этого нового строя.

Как скоро границы государства были обеспечены и внутренние отношения установились, Филипп приступил к осуществлению планов, которые уже давно созрели в его голове. Главной целью его было подчинить своему скипетру все греческие государства, которых слабость и внутренний разлад были ему известны, или по крайней мере, основать над ними Македонскую гегемонию; шаг за шагом, с необыкновенною мудростью и хитростью, пользуясь всеми благоприятными обстоятельствами, осмотрительно и настойчиво, смело и решительно умел он привести в исполнение этот план, в течение своего двадцатитрехлетнего царствования. Все, что он сделал и чего достиг, доказывает величие его, как полководца и как государственного человека. В нравственном отношении он хотя не уступал тогдашним грекам, но и не возвышался над ними. Греки вообще склонны были порицать его, как человека, лишившего их свободы: они выставляют его недобросовестность, лукавство, притворство, несправедливость и жажду власти, но не могут отказать ему в силе духа, мудрости и неустрашимости. Друзья его хвалят в нем еще утонченность в обращении, ловкость речи и научное образование. Упрек в невоздержной жизни мог быть в отношении к нему справедлив до известной степени, но он никогда не погружался в чувственность и изнеженность, и достоинство царя оставалось всегда неприкосновенным при увлечениях его в присутствии тесного круга друзей.

Первым делом Филиппа, после обеспечения безопасности его государства, было приобретение прибрежья Македонии, на котором находились греческие города, и открытие для себя и для своего народа торговых морских путей. Прежде всего, завладел он богатым торговым городом Амфиполем (358), обладания которым тщетно домогались афиняне. Вскоре за тем взял он у них Пидну, По-тидею, Анфемунт и Мефону, при осаде которой он от стрелы лишился глаза. Афиняне, впутанные тогда в союзническую войну, вяло действовали против Филиппа; воспользовавшись этим, хитрый царь умел воспрепятствовать союзу Афин с сильным халкидикским городом Олинфом, дружелюбно обращаясь с олинфийцами и отдав им отнятые от афинян города, Потидею и Анфемунт. Щадя покуда Олинф и Хадкидику, он укрепился в Эвбее, за обладание которой спорили когда-то афиняне и фиванцы, захватил Фракию до Песта и богатые золотые рудники пангейские, пошел с оружием в Фессалию, куда его призвали на помощь против Ликофрона, тирана ферейского (375). Он явился как освободитель фессалийских городов, но не удалил ферейского тирана, чтобы иметь впереди снова повод вмешаться в дела их. Фессалийский народ вполне доверялся ему и радовался при виде веселого, остроумного собеседника на буйных пирах своих.

Вскоре после этого возгорелась так называемая первая священная война, продолжавшаяся с 355 по 346 год. Фокийцы, присужденные Амфиктионовым судом к огромной денежной пене за присвоение принадлежащего Дельфийскому богу участка земли при Кирре, предвидя вооруженное на себя нападение, насильственно завладели Дельфийским храмом, заведование которым еще прежде было отнято у них дельфийцами, и рассчитывали на доходы от него, чтобы набирать наемное войско. Возбужденные фиванцами, судьи Амфиктиона подняли всю Элладу на войну с фокийцами. Сначала воевали с ними только фиванцы и фессалийцы, но мало-помалу была вовлечена в эту войну большая часть государств Средней и Северной Греции, а между тем в Пелопоннесе старые враги подняли оружие против Спарты, которая также присуждена была Амфиктионовым судом к денежной пене за занятие Кадмеи Фивидом. В Фессалии находились Дикофрон и брат его, тираны Фер, союзники фокийцев; это дало повод Филиппу вмешаться в войну и вступить в Дельфы в качестве защитника национальной греческой святыни. Он победил в Фессалии фокийского полководца Фаилла, но затем был разбит в двух сражениях братом Фаилла, Ономархом. В третьей битве, однако, он совершенно разбил Ономарха, который был при этом убит вместе с 6000 фокийцев, и 3000 были захвачены в плен (352). Филипп приказал бросить в море пленных, как осквернителей храма, а труп Ономарха - повесить. Разыграв таким образом роль мстителя за греческую религию, он вознамерился сам проникнуть в Фокиду через Фермопилы, но на этот раз был здесь отброшен приспевшим афинским флотом.

Видя себя, таким образом, отрезанным с юга, Филипп обратил свою деятельность к северу. Он сделал новые приобретения во Фракии; очередь дошла наконец до Олинфа, главы городов Халкиды. Меньшие союзные с Олинфом города Халкидики были вскоре завоеваны; тогда уже Филипп стал перед стенами Олинфа. Олинфийцы оказали ему упорное сопротивление и обратились к афинянам, с которыми уже прежде заключили союз против Филиппа, требуя скорой помощи. Афиняне, подвигнутые настоятельными убеждениями Демосфена, послали помощь, но раздробленную на три отдельные отряда, так что когда третий отряд дошел до Олинфа, город нельзя уже было спасти. После осады, продолжавшейся почти целый год и стоившей Филиппу множества людей, город был взят, благодаря измене двух граждан - Ласфена и Эвфикрата. Филипп часто сражался серебряными копьями, чему давала повод и случай испорченность тогдашних нравов. «Нет такой высокой и крутой городской стены, - говорил он обыкновенно, - чтобы осел, нагруженный золотом, не мог перешагнуть через нее». Город был сравнен с землей; все, что избегло меча, было отведено в рабство. Филипп ознаменовал завоевание города блистательными празднествами. Теперь только считал он владычество свое на севере вполне обеспеченным. Он часто говаривал, что или олинфяне должны удалиться из своего города, или он из Македонии. Когда Ласфен и Эвфикрат явились к ему в лагерь, чтобы получить вознаграждение за свою измену, воины называли их негодяями и изменниками. Они принесли на это жалобу самому царю. Он отвечал им: «Не оскорбляйтесь этим. Македоняне - люди грубые и простые; они каждую вещь называют настоящим ее именем», - и отдал их на произвол воинам, которые умертвили их.

Олинф пал в 348 году; два года спустя пала и Фокида. После уничтожения Олинфа Филипп предложил мир афинянам, чтобы иметь возможность беспрепятственно проникнуть в Фокиду через Фермопильское ущелье. Из всех его противников одни только афиняне могли еще воспрепятствовать движению его в Среднюю Грецию. Афиняне надеялись посредством мира спасти владения свои во фракийском Херсонесе, которые одни только и оставались за ними, и включить в мирные условия фокийцев, чем могло бы быть отвращено вторжение Филиппа в Среднюю Грецию, а потому вступили в переговоры о мире и дали клятву соблюдать его ненарушимо. Филипп же с умыслом медлил со своей клятвой, поддерживаемый в этом присланными к нему для отобрания присяги афинскими гражданами, которых он отчасти подкупил; медлил до тех пор, пока достиг исполнения своих замыслов во Фракии и привел свое войско к Фермопилам. Фокийцев он исключил из проекта мирных условий и повел свои войска через Фермопильское ущелье в то самое время, когда афинские послы возвратились в свой город. Фалек, сын Ономарха, который занимал своим отрядом Фермопилы, пропустил македонян через ущелье. Соединясь с фиванским войском, Филипп вторгнулся в Фокиду, жители которой не посмели ему противиться. По требованию его, судьи Амфиктиона постановили приговор над фокидцами; города их были мастью разрушены, частью обращены в открытые местечки; городские общины их уничтожены и целые толпы жителей переселены в Македонию. У них отняли оружие и обложили их ежегодной податью до совершенного возвращения сделанных из храма похищений. Оба голоса, которые они имели на Амфиктионовом судилище, были предоставлены царю македонскому. Таким образом Фокида перестала существовать в Греции как самостоятельное государство; с этих пор Филипп не считался более иноземцем и варваром, а сделался равноправным членом в совете эллинов и приобрел законное влияние на судьбы Греции.

Афины с сухопутной стороны были совершенно обессилены. Вскоре Филипп утвердился в Акарнании и Этолии и обеспечил свое влияние в Пелопоннесе, в Эвбее; потом предпринял блистательный поход во Фракию, во время которого проник до самой Византии. Афины, усмотрев грозящую опасность для владений своих в Херсонесе и для плавания своих кораблей в Понте, объявили мир нарушенным и с величайшей поспешностью снарядили флот, чтобы поспешить на помощь к городам Перинфу и Византие, осажденным Филиппом. Персидский царь также не считал себя более в безопасности и отдал приказание своим сатрапам защищать Перинф всеми силами. Таким образом, на этот раз планы Филиппа не удались: он принужден был отступить от обоих городов (349). Вслед за тем, в то время как Филипп, по-видимому, вовсе не заботясь о делах Греции, обратил свое оружие на Скифию, в Амфиктионовом суде сторонниками его, между которыми самым деятельным был Эсхин, подготовлялся последний решительный удар эллинам.

Жители Амфиссы обработали землю, принадлежавшую Дельфийскому храму; по жалобе на это Эсхина, имфиктионцы положили наказать их оружием. Так как первое нападение на них было отражено, и амфисцы, поддерживаемые Афинами, изгнали из своей области всех приверженцев Амфиктионова суда, то Амфиктионы избрали Филиппа неограниченным предводителем войска и поручили ему заступиться за Аполлона и воспрепятствовать безбожным амфисцам оскорблять Дельфийскую святыню. Филипп явился с войском и окончил войну против Амфиссы, но вслед за тем неожиданно завладел городом Элатеей при Кефиссе, в Фокиде, - ключом к Виотии и Аттике. Панический страх овладел афинянами, а также и фиванцами, которые постоянно бывали на стороне Филиппа, но в последнее время находились с ним в натянутых отношениях. Афиняне начали вооружаться; Демосфен поспешил в Фивы и силой своего красноречия так подействовал на граждан, что они, забыв старую вражду свою к Афинам, соединились с ними против общего врага. Соединенное войско обоих городов, усиленное эвбейцами, мегарцами, ахейцами, керкирцами, коринфянами и левкадцами, выступило против Филиппа и в двух сражениях одержало верх над его войском; наконец все силы обеих сторон встретились на полях Херонеи.

Филипп II, Копенгаген

Это было в первых числах августа 338 года. Оба войска на рассвете выстроились друг против друга в боевом порядке. Филипп имел всего около 32000 человек; силы эллинов простирались до 50000. На правом крыле командовал сам Филипп, на левом - восемнадцатилетний сын его Александр, в центре стояли союзные с Македонией фессалийцы и этолийцы. Афинское войско, под предводительством Лизикла и Хареса, стояло против правого крыла Филиппа; фиванское - против левого крыла Александра; остальные греки расположились против македонского центра. Сражение началось с убийственной горячностью и долго оставалось нерешительным, пока Александр с неудержимой силой, ниспровергая все перед собой, не ворвался в ряды виотийцев. Священны и отряд фиванцев, до сих пор считавшийся непобедимым, лежал рядами, друг на друге, там, где его поставили. На другом фланге афиняне ворвались, наконец, победоносно в ряды македонян. «За мной, - вскричал Лизикл, - победа наша! Прогоним этих несчастных назад в Македонию!» Филипп взирал со спокойным взглядом с высоты на общее замешательство. «Неприятели не умеют побеждать», - сказал он и повел свою вновь быстро приведенную в порядок фалангу на толпы афинян, которые в упоении победы расстроили ряды свои. Вскоре все греческое войско обратилось в беспорядочное бегство; из афинян убито более 1000, не менее 2000 попалось в плен; фиванцы также потеряли много пленными и убитыми.

Битва при Хероне решила участь Греции; свобода ее погибла; Филипп достиг цели своих желаний. В первые мгновения после победы он предался необузданной и недостойной радости. Рассказывают, что после праздничного пира, возбужденный вином, окруженный плясунами и скоморохами, он отправился на поле сражения, издевался над пленными, наругался над убитыми и, стуча в такт ногой, с насмешкой повторял вступительные слова определения народного собрания, которыми Демосфен возбудил афинян к битве против него. Тогда афинский оратор Димад, бывший в числе пленников, сказал ему: «Царь, судьба указала тебе роль Агамемнона, а ты не стыдишься поступать подобно Ферситу!» Это свободное слово образумило царя; взвесив важность возбужденной против него войны, в которой он мог потерять и свое господство, и свою жизнь, он устрашился могущества и силы великого оратора Демосфена; он бросил на землю венок с головы своей и даровал свободу Димаду.

Трудно поручиться за верность этого рассказа; но известно, что Филипп, достигнув своей цели, обращался с побежденными врагами с благоразумной умеренностью, без ненависти и страсти. Когда друзья советовали ему разрушить Афины, которые так долго и упорно ему противодействовали, он отвечал: «Боги не хотят, чтобы я разрушил обитель славы, для славы только и сам я тружусь беспрестанно». Он выдал афинянам всех пленных без выкупа и в то время, как они ожидали нападения на свой город, предложил им дружбу и союз. Не имея другого исхода, афиняне приняли это предложение, т. е. они вступили в союз, который признал гегемонию за царем Македонии. Фиванцы были наказаны за свою измену; они принуждены были снова принять в свой город 300 граждан, изгнанных ими, удалить из своих владений врагов Филиппа, поставить друзей его во главе управления и взять на себя содержание македонского гарнизона в Кадмее, который должен был наблюдать не только за Фивами, но и за Аттикой и всей Средней Грецией. Устроив свои дела в Средней Греции, Филипп отправился в Пелопоннес и усмирил. Спарту, по крайней мере до такой степени, что она не могла уже думать впоследствии о серьезном сопротивлении.

Так Филипп, не изменяя заметным образом внутреннего порядка вещей, приобрел гегемонию над всей Грецией и стал теперь помышлять, об осуществлении плана, которым занимался уже давно и который должен был увенчать дело всей его жизни. Он хотел соединенными силами греческого народа завоевать персидское царство. Для этой цели он созвал депутатов от всех греческих государств на союзный совет в Коринф и заставил избрать себя неограниченным предводителем эллинов против персов (337). Одни только спартанцы, исполненные бессильной гордости, исключили себя из союза и не прислали депутатов, да еще аркадцы отклонились от утверждения избрания Филиппа. Определив число войск, которое должно было выставить каждое государство, - полагают, что оно составляло в совокупности 200000 человек пехоты и 15000 всадников, - Филипп целый год приготовлялся к великому своему предприятию. Уже он послал передовое войско в Малую Азию, под начальством Пармениона и Атгала, чтобы освободить тамошних греков от персидского ига, уже делал он сам распоряжения к скорому походу со всеми своими силами, ободренный казавшимся ему благоприятным оракулом Пифии, близок конец, жертва увенчана, уже ожидает жертвователь, - как посреди его благополучия и надежд поразил его меч убийцы. Венчанной жертвой был он сам.

Перед своим отправлением в Азию Филипп праздновал в своей резиденции Эгах свадьбу дочери своей Клеопатры с эпирским царем, Александром, братом супруги своей Олимпии. Свадебное празднество, при участии многочисленных гостей, было необыкновенно пышно и блистательно; царь сделал все, чтобы показать грекам в полном блеске свое могущество. Когда он, на второй день празднеств, в богатом наряде, с радостным лицом, в сопровождении сына и зятя, показался из дверей театра, один знатный македонский юноша, стоявший у входа, пронзил его мечом в бок; Филипп мгновенно упал мертвый. Павсаний, его убийца, был одним из телохранителей царя, любимый и отличаемый им; но когда вследствие чувствительного оскорбления, нанесенного ему Атталом, родственником царя и доверенным его полководцем, по жалобе его не сделано было никакого удовлетворения, он обратил весь свой гнев на Филиппа и в крови его утолил свое мщение. Совершив преступление, он бросился бежать к лошадям, приготовленным для его бегства; но в то мгновение, когда уже хотел вскочить на лошадь, запутался в лозах виноградника, упал на землю и был изрублен преследовавшими его.

Рассказывают, будто Павсаний был вовлечен в заговор против Филиппа и что в этом заговоре принимал участие персидский царь, чтобы отвратить опасность, грозившую его царству. Но персидское царство не избежало роковой судьбы своей: планы умерщвленного Филиппа воскресли в душе великого сына его Александра, который вскоре мощной рукой сокрушил дряхлый трон Ахеменидов.